style="font-size:15px;"> Лучше грустить, чем трястись от страха.
Это был не мамин голос. Она куда-то ушла. Это был его голос. Теперь он разговаривал сам с собой.
Маша. Прекрасная Маша. Длинные светлые волосы и голубые глаза. Она смеялась как ангел. А когда она смеялась, то ее глаза искрились. Искры разжигали в нем теплое чувство. Он хотел ее обнимать и прижимать к себе. Он чувствовал тепло даже стоя в двух метрах от нее. Он боялся подходить ближе, он боялся сделать что-то не так. Он боялся, что она оттолкнет его.
Она сама сделала первый шаг. Подошла к нему, взяла за руку, заглянула в его глаза и поцеловала. В уголок рта. Он почувствовал ее запах и чуть не упал. От его матери всегда воняло старой одеждой, какими-то мазями, ее вонь забивала ноздри, как вата, смоченная мазутом. А запах Маши проникал внутрь, он открывал поры, он позволял дышать и чувствовать, он оживлял. И он окрылял. Миша в первый и последний раз в жизни был счастлив в тот самый момент, когда она прикоснулась к нему губами.
А потом она смущенно захихикала и отвернулась. Он несколько минут стоял не двигаясь и только потом понял, что замер, как статуя. Маша шла впереди по дороге. Он бросился за ней.
Они гуляли весь день. Держались за руки. Он был так счастлив, что решил показать ей одно место. Свое место. Укромное. Там он прятался от мамы, когда она злилась. Сначала он прятался под кроватью или в шкафу, когда был совсем маленьким. Потом его укрытием стала ванная комната. Но мама выкрутила там все шпингалеты и замки. Тогда он стал убегать из дома. Он знал, что побег был худшим вариантом, ведь по возвращении она била его еще сильнее. Но зато это место, его укромное место, успокаивало его. Тут можно было помечтать. Тут можно было подумать. Покидать камни в тину, отловить пару лягушек, сделать из веток шалаш и играть в индейца, одинокого старого индейца.
Это было заросшее тиной и камышами болото. Как большой плевок какого-то великана. Оно находилось в полукилометре от старого заброшенного стадиона, где когда-то проводили концерты, где в девяностых годах тренировались дети из велошколы, когда Миша был маленький. Потом стадион забросили, уж по какой причине, Миша не знал. Но он часто гулял там, потому что здесь редко появлялись люди. Тренажеры и турники стояли облезлые и заржавевшие, дорожки для бега заросли сорняками, асфальт давно скрылся под толщей грязи и земли. Стадион находился рядом с лесом. И если идти по маленькой тропинке вдоль ручья и в нужный момент свернуть и пройти еще немного, то наткнешься на болото. Красивое и тихое. Если не учитывать постоянное кваканье жаб.
Миша нашел его, когда он разозлил свою мамашу, отказавшись есть суп. В нем плавал какой-то жук, и Миша начал стонать, что не хочет есть насекомых. Мамаша посмотрела в его тарелку и сказала, что это не жук, а мясной деликатес, и засмеялась. Она сказала, что нет ничего страшного в том, что он будет жрать вареных насекомых. Некоторые люди сознательно готовят их и потом едят, у кого-то это блюдо считается совершенно обыденным, как пельмени или как яичница. Но Миша все равно не хотел. Ему было тогда девять
