с раскрывшейся руки, пряча фотоаппарат в объемный рюкзак.
Водитель все так же лежал, сжимая агрессивного безумца, будто в порыве страсти, сам напуганный, не понимающий, что стоит предпринять. Ольга вскочила на ноги, стряхивая грязные капли воды с собственной одежды, расставила ноги, стараясь хотя бы себе казаться взрослее и серьезней, чем просто униженной и напуганной девчонкой.
– Вы в курсе, что это нападение? – крикнула она лежащему мужчине, и самому замершему на асфальте. От ее визгливого, истеричного голоса очнулся и водитель, он быстро отпустил автолюбителя и рывком поднялся, весь мокрый, грязный, поникший плечами, глядящий сейчас на нападающего скорее с извинением.
Тот невозмутимо встал, критично осмотрел собственное испачкавшееся пальто и дорогие черные брюки, а потом поднял глаза на Ольгу, и та в ужасе отшатнулась. Глаза его, угольные, звериные, сейчас приобрели совсем недобрый вид, и в их прищуре читалась неприкрытая угроза.
– Фамилия, имя, должность,– голос стал почти ласковым, но лед в каждой букве проникал под кожу, взрезая ее тонкий шелк ледяными кристаллами. Ольга сглотнула мгновенно скисшую во рту слюну и представилась отчаянно дрожащим голосом.
– А теперь ты представься, урод,– брякнул водитель, отчаянно выпячивая худую грудь. Ольге не нужно было на него даже смотреть, чтобы понять, как испуганно округляются его глаза от звука собственного голоса и отчаянно дрожат ледяные руки, полные ноябрьской грязи.
Но виновник аварии его уже не слушал – круто развернувшись на каблуках туфель, он прошел к своей машине (Ольга только сейчас заметила ее чистейший, дорого поблескивающий бок и элегантную эмблему на тонкой ножке), залез в салон и хлопнул дверью, скрываясь под покровом густо тонированного стекла.
Посреди дороги, прямо у двух разбитых автомобилей, осталась стоять только продрогшая, испачканная Ольга и сгорбленный водитель, переводящий умоляющие взгляды с машины на девушку, и обратно. Вокруг начинали собираться зеваки – люди, неспешно бредущие на работу, замирали у обочины, всматриваясь в разыгравшийся перед ними отвратительный спектакль. Кто-то снимал все происходящее на камеру мобильного телефона, кто-то громко засмеялся, тыча в нее пальцем, и Ольга опустила взгляд на отвратительное мокрое пятно на старых, но бережно любимых джинсах, на кляксу грязи посреди груди и собственные отчаянно дрожащие, белоснежные руки.
– Поехали,– бросила она водителю и побрела куда глаза глядят, чувствуя, как накопившийся в груди испуг толчками выходит из тела и парализует сознание.
На плечо Ольге легла ладонь, и она резко развернулась, прикрываясь руками, чтобы вновь услышать вспыхнувший издевательской вспышкой оглушительный смех. Не менее испуганный водитель отшатнулся, с этим своим до безобразия смущенным взглядом красивых голубых глаз, и торопливо произнес:
– Ты не туда идешь, машина припаркована в противоположном дворе…
Ольга
