того, что принесло ему как личности больше, – труд и бесконечно усердные занятия, или же праздность дружеских пирушек, во время которых можно было всю ночь напролёт философствовать, мечтать, фантазировать. И, хотя в другом месте Герцен справедливо замечает, что нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены изнутри, (что вполне разделял и великий Ф.М. Достоевский), нам всё же понятно, что человеческий дух формируется не столько в труде, который является скорее принудительной формой активности, сколько в деятельности, которая должна пониматься широко и глобально, в деятельности, которая, конечно, должна включать в себя труд как основной и необходимый составной элемент, но в которой должны учитываться присущие ей активная и пассивная стороны.
Если взять чисто философский аспект проблемы, то окажется, что марксистский тезис, утверждающий, что «труд создал человека», весьма условен и требует дальнейшей разработки. Такие попытки, конечно, предпринимались. В частности, в работе крупного русского советского историка и философа Б.Ф. Поршнева «О начале человеческой истории», в которой автор заострил внимание на вопросах происхождения человека, проблеме возникновения осознанных, осмысленных форм собственно человеческого труда, утверждается, что: «… главная логическая задача состоит как раз не в том, чтобы найти то или иное отличие человека от животного, а в том, чтобы объяснить его возникновение. Сказать, что оно (человечество, В.Т.) «постепенно возникло», – значит, ничего не сказать, а увильнуть. Сказать, что оно возникло «сразу», «с самого начала», – значит, отослать к понятию начала. В последнем случае изготовление орудий оказывается лишь симптомом, или, атрибутом «начала». Но наука повелительно требует ответа на другой вопрос: Почему?..
…почему, почему, почему, вопиет наука, человек научился мыслить, или изготовлять орудия, или трудиться?».[19]
Вопрос, действительно, не праздный для науки, что же способствовало переходу зачаточных форм инстинктивного труда, которые свойственны и многим животным, (строительство гнёзд у птиц, плотин у бобров, сот у пчёл и т. д.) в разнообразные формы человеческой деятельности.
Суть проблемы состоит в том, что для появления сознания необходимо появление осознанных человеческих форм труда, с другой стороны, для возникновения осознанных форм труда необходимо сознание. Ссылка на постепенность процесса формирования процесса сознания ничего принципиально не объясняет. И, как остроумно замечает по этому поводу Б.Ф. Поршнев: «…разве чудо перестанет быть чудом от того, что предстанет как несчётное множество чудес, пусть совсем маленьких?»[20]
Сам Б.Ф. Поршнев, не отходя от трудовой теории происхождения человека, пытается дополнить её языковой теорией. Говоря о специфической особенности человека, автор считает таковой только истинный человеческий труд, то есть труд, регулируемый речью, непосредственно с ней связанный. Именно
Там же, с.52.
