характерно сморщенное выражение и дополнительные малые губы в обрамлении рваной пегой бородёнки, изумлённо осклабился. Даже для него это было слишком.
Уже третьи сутки, как отошли воды, а молодая мамаша с растерянным придурковатым личиком непуганой идиотки так и не могла раздвинуть ноги. Они автоматически почему-то вновь и вновь заплетались в замысловатый узел, расплести который не удавалось всей бригаде родильного отделения.
Сначала вызвали врача из областного центра. Его я и слушать не стал – масштаб не тот. Тогда прилетело на голубом вертолёте учёное светило из Москвы. Было лестно, но и на лесть меня уже было не поймать. И никто из них так и не догадался, кто же руководит процессом на самом деле. Тогда решили прибегнуть к последнему, проверенному средству. Так вспомнили и вытащили из кабака отставного тёртого хрена Кузьмича, помыли, опохмелили и сунули в родилку.
– Вы их, вашу мать, почему-то всегда хорошо раздвигаете только в одну сторону, а вот в обратную – ни хрена. То есть без хрена они у вас ни хрена не раздвигаются! – прохрипел наконец озарённый Кузьмич. Тут мама открыла глаза, обозрела тёртого хрена, обомлела, и кровавый бабий узел самораспустился.
Но мамины ноги были только одним из моих рычагов: выбираться в этот мир юдоли и печали я не собирался – ищите дурака! Кузьмич, однако, тоже был хрен не промах и взял меня на жалость:
– Слушай, хлопчик! Ну чего ты кобенишься? Раз уж влип, так вылезай, пожалей мамулю, а там уж твори, чего захочешь!
И не то что бы это показалось мне веским аргументом. Может быть, просто к данному моменту самому надоело болтаться между маминых кишок. Ну, и карт-бланш на дальнейший беспредел можно было вытянуть. И я нехотя так полез, как на кладбище, ногами вперёд – сначала пощупать кончиками пальцев – не холодновата ли водичка в Океане Ужаса? Этот мир не ждёт гостей и детей своих не крестит…
В коридоре роддома тогда стоял один из первых советских телевизоров «Рекорд», по которому транслировалось выступление Фантома товарища Великолысого Второго, в просторечии – Синдрома Св. Иоанна Кузина – на трибуне Организации Оболванивания Наций. И вот в тот самый моменто мори, который почему-то все принимают за моменто витэ, когда из материнского чрева показался мой основной половой признак, Синдром долбанул со всей силы своим ботинком (американский носил, сука, ботинок!) по трибуне и завизжал:
– Я вам покажу Кузькину мать!
С перепуга мой основной признак вздыбился во весь свой необыкновенный размер и, не дожидаясь, пока я вылезу совсем, пустил фонтан прямо в большие и малые губы Кузьмича: пометил по-собачьи этот мир юдоли, страданий и заблуждений. Но матёрый кундоблюститель только расплылся в улыбке, протёр моей божественной уриной покрасневшие от беспрерывного пьянства и созерцания Золотых Врат Мира Юдоли и проч. очи и охренело уставился на мой внушительный признак:
– Явление
