и Святого Духа. Аминь. Читай тридцать Ave Maria каждый день…, – он послушал гулкое эхо шагов кузена:
– И не скажешь ему ничего, – епископ перекрестился, – надо осторожно спросить у Иосифа, на кого похожа малышка, хотя он фыркнет, что все дети в таком возрасте на одно лицо…
За шторкой звонко заплакал ребенок. Шмуэль вдохнул аромат местных пряностей:
– Простите меня, ибо я согрешила, святой отец…, – женщина еле сдерживала слезы. Осенив крестным знамением занавесь, Шмуэль ласково сказал:
– Не волнуйтесь, дочь моя. Говорите, что у вас случилось.
На облупленной эмалированной табличке на углу здания виднелись черные буквы «Костерманвиль». Камешек ударился о пустую жестяную банку. Санитар Дени широко улыбнулся:
– Пять-три. Ты здорово меткая, Роза, пусть ты и носишь очки…, – девушка чиркнула в блокноте галочку:
– Мой папа пять лет провоевал в очках, а я занималась в скаутском кружке и ходила в тир…, – Роза указала на табличку:
– У вас тоже, как и в Киншасе, город переименовали, а таблички не сняли, – Дени отпил из бутылки домашнего лимонада:
– Не-а, – он взял камешек, – в Африке мы все ленивые…, – банка звякнула:
– Пять-четыре…
Шведские миссионеры, выстроившие госпиталь Панзи, позаботились о жилье для персонала. Выложенная терракотовой плиткой веранда выходила на озеро Киву. Роза всмотрелась в скопление разноцветных вилл:
– Здесь прохладней, чем на равнине, – с воды дул ветерок, – поэтому бельгийцы устроили в городке курорт…, – Букаву лежал на высоте в полторы тысячи метров. По словам тети Евы, в озере купаться было нельзя:
– У нас есть бассейн для персонала, – успокоила она Розу, – что касается здешней пресной воды, то она заражена паразитами…, – Роза покосилась на Дени:
– Он купается, но он местный. И он очень осторожен, он знает, что с царапинами нельзя заходить в воду…, – Дени намеревался стать врачом:
– Папа хотел, чтобы я пошел по его стопам, – признался парень, – он пастор в церкви пятидесятников. Я тоже стану священником, – он перекрестился, – я верю в Иисуса, но сначала я выучусь на врача…, – он ахнул:
– Извини, ты тоже еврейка, как доктор Горовиц. При тебе нельзя креститься…, – Роза фыркнула:
– У нас в поселке стоит вторая по величине церковь Бельгии и не протолкнуться от паломников. Мы единственная еврейская семья в Мон-Сен-Мартене. Не беспокойся, я привыкла к знаку крестного знамения…
Двойняшки получили школьные аттестаты прошлым летом, однако доктор Гольдберг считал, что дочери должны провести еще год в Бельгии:
– Элиза была недовольна, – Роза незаметно дернула щекой, – она хотела сбежать в Израиль, к ее драгоценному Моше…, – Роза старалась не думать о письмах от Ника. Весточки становились все более редкими:
– С лета
