я сам в состоянии донести свой обед.
– Я вас понимаю, но если увидит старшая, мне попадёт. Люксовых больных мы должны обслуживать от и до…
В результате армрестлинга и перетягивания подноса. Победил борщ. На мужчину опрокинулась тарелка, оставив на шёлковой брендовой пижаме оранжевое жирное пятно и капусту. Хороший дядька, посмеялся.
Хотя мужики бывают разные. Вот один закатил рукав после моей безуспешной попытки поймать склеротическую, скользкую как мыло, шишковатую вену. Поморщился: «Э, парень, медицина явно не твой конёк». Знал ведь, как больнее поддеть. А ведь я этого 198-килограммового дядьку на закорках в туалет таскал, на толчок подсаживал, штаны снимал-надевал, подтирал… И вот вместо спасибо.
Вообще-то хирургу, анестезиологу, наркологу умение делать внутривенные всегда пригодится. Но хорошо бы эти премудрости спокойно постигать на интернатуре. Если честно, после того майского нововведения – ни учёбы, ни работы.
На лекциях ребята с ночной забиваются на «камчатку» и дружно отсыпаются. Потом сон аукнется такими же дружными отработками, но это потом. А сейчас спать, спать, спать, спать…
Меня за 9-минутное опоздание на пару препод заставил тупо переписать от руки (!) 9 листов машинописного реферата. По странице за минуту. Пытался объяснить ему по-человечески, что я же не стайер и за час не успею добраться с работы до учёбы. Он сурово отрезал: «Учёба – вот ваша работа». Ты, блин, это министру скажи.
…А на работе, зевающие, дрожащими от набивания учебных текстов руками мы ловим вены. В терпилах, как всегда, остаются больные.
В отделение положили батюшку. Я думал, что для священников, как для чиновников и депутатов, существует отдельная от холопов, супер-пупер навороченная больница. Впрочем, отец Василий из дальнего района, приход у него малочисленный и бедный.
Когда я пожаловался на тесноту родительской «хрущёвки», он осведомился, есть ли вода, газ, тёплый туалет – и воскликнул: «Да это же хоромы!» Сам он с матушкой и четырьмя детьми живёт в брошенной, ничейной избе. От кого-то из сельских больных-прихожан я узнал, что отца Василия в глушь «сослала» столичная епархия «за вольнодумство». Вот откуда у него московский приятный, мягкий, акающий говорок.
Отец Василий смешлив и любопытен как ребёнок. Никогда не лежал в больнице, и его живо интересует всё: от того как устроены подъёмные стропы для носилок, до принципа работы измерителя давления и ЭКГ. Сознаёт, что грешен, и комично в лицах представляет случаи тщетной борьбы с бесом. Внешне напоминает актёра Леонова: на большой, неуклюже слепленной картофелине – нос-картошка поменьше.
Когда я вошёл в палату, почувствовал изменения: то ли отопление включили, то ли окна помыли, то ли на улице посветлело. Хотя над городом уже неделю висит сырое тяжёлое одеяло плотных октябрьских облаков.
А это, оказывается,
