и над озерной поверхностью разразился настоящий шторм: чудовищные волны превратили ее в кипящий котел, острые льдинки, звеня, проливались колючим дождем. Хёльмвинд вился и буйствовал, не принося, впрочем, никакого вреда природе. Сторонился он и Изольды, оберегая ее, насколько мог, от натиска стихии.
Деревья под неспокойным прикосновением верховного встрепенулись, словно живые, заскрипели, заголосили. И было в этом привычном звуке нечто таинственное, будто сосны, молчавшие тысячи лет, хором запели забытую песню.
Сквозь траву прорастает камней
Костяных колдовское соцветье…
Мы ушли в зеркала вслед за ней —
И не встретишь крылатых на свете…
– Лети, лети, Северный ветер, пускай этот мир вздохнет наконец и скинет оковы проклятого сна!
Ветер вьется, крыло обнажив,
Лишь ему наши ведомы тайны.
Среди сосен и тоненьких ив
Над озерною гладью хрустальной…
Лютинг завороженно глядел, как пенятся брызги у ног принцессы. Ладони ее были воздеты к небесам, непокорные кудри швыряло из стороны в сторону, колючки на коже змеились. Казалось, Изольда едва удерживает равновесие на скользкой скале, – еще секунда, и неистовый порыв столкнет ее в яростную пучину.
Но стан ее оставался ровным, будто невидимые цепи сковали колдунью. Губы ее шевелились – даже сквозь шум волн принц слышал дивную песню.
Век не сыщешь желанней огня,
Чем бурлящий в холодных глубинах, —
Закалялась в потоке броня
И мерцала на выгнутых спинах…
Как бисер, певунья нанизывала слова на нить сложной мелодии, звук за звуком возрождая ее из небытия. Она пела о прошлом Тьер-на-Вьёр, и, постигнув суть древних куплетов, можно было узнать, откуда взялись волшебные зеркала.
Но легенд изначальных канва
Расплелась, за века разметалась.
И умолкла хвостов тетива —
Только песня драконья осталась…
Строки в голове принцессы внезапно оборвались, мелодия смолкла, так и не пойманная до конца.
– Прошу, покружи быстрее, – взмолилась Изольда, ища глазами бесплотного Хёльмвинда.
Она обязана завершить начатое, иначе тоска навсегда поселится в сердце. Но грянувший с небес голос вернул колдунью к реальности.
– Если позволю буре разгуляться, ты замерзнешь насмерть, но до того ураган сметет тебя в озеро.
Лишь сейчас принцесса заметила, как страшно окоченела. Лица она почти не чувствовала, губы горели, зато платье и плащ совсем высохли.
Поймав напоследок лишенный формы, но послушный ее желаниям вихрь, Изольда вздохнула и опустила затекшие руки.
– Драконья песня…
Нахлынувшая печаль понемногу отпускала, оставляя взамен непосильную усталость.
«Она едва стоит на ногах». – Таальвен предупредительно подскочил к камню, и замерзшая колдунья соскользнула
