с нами происходит, бесценно. Те, кто погибли, завещали нам помнить об этом. Самое ценное, что есть у человека, это время его жизни.
– А если человек остался один, и жизнь ему не мила?
– Так не бывает. Или бывает на короткое время, пока он не очнётся.
– Но ведь предают самые близкие!.. – в его горле появился комок.
– Близкие не предают, – снова сверкнули строгие глаза цвета осеннего моря, – потому, что близкие – не те, с кем садятся за один стол или ложатся в одну постель. Близкие – те, кто тебя любит как самого себя. Хочешь жить в мире с самим собой, с миром в душе и согласии с окружающим миром – в себе самом найди силу отринуть лень, привычку и условности. Решись вернуть их, близких, издалека. И пошли подальше ближний круг лицемеров.
– Ты как контрастный душ – то ангел, то каратель… Тебя послушаешь – можно разрушить жизнь под корень.
– То, что ты называешь жизнью – тот самый гипсовый слепок, каким в Помпеях пустоту залили. Внутри склепа – только призрак. Тех, о ком ты думаешь, нет ни здесь, ни там. А всё, что нажито непосильным трудом… В мёртвом городе на улице сидит мёртвый человек и держит мёртвой хваткой горшок с деньгами, что никому не принесут счастья. И даже в витрине музея они – всего лишь безобразные черепки. Ты же видел всё это сейчас там!.. Ты создал себе иллюзию миропорядка и вцепился в неё. Очнись же, услышь то, о чём тебя предупредили Помпеи! Спасай свою жизнь. Себя, а не горшок. Там, на твоём горизонте, уже дымится Везувий. Пора принимать решение.
Две упитанные тётушки, стараясь не отстать от гида, на ходу в ладони пересчитывали бумажки и монеты, набирая их на новый билет – в затянутый парусиной павильон с мультимедийной выставкой экспонатов «секретного кабинета» Национального археологического музея в Неаполе. Экспозиция с выездом на место, где артефакты были обнаружены во время раскопок, была, очевидно, организована для дополнительного сбора денег. А новейшая мода на 3D и голограммы позволила не вывозить самые ценные предметы: крупно и выпукло их изображения крутились на специальных экранах. Фавны явно с натугой держали обеими руками напряжённые члены больше собственного роста, нимфы изгибались дугой, подставляя алчущим свои сокровища – путь первобытного вожделения. Когда-то давно неаполитанский монарх, придя с семейством посмотреть на извлечённые из-под спуда древности, пришёл в такой ужас, что повелел их запереть в специальное помещение. Как же можно! Такой вызов общественной нравственности, ушат помоев и подрыв устоев, обвал благопристойности и дурной пример юности, если не сказать хуже – бунт, оргия, мятеж и срам!.. После королевской истерики пускали туда «приобщиться к запретному знанию» лишь особ мужского пола после длительных согласований. Лишь с началом нового тысячелетия музей открыл двери для всех желающих, но, разумеется, со строгим соблюдением возрастного ценза. Теперь – новый поворот. Нега декора античного заведения плотских утех приехала практически на прежнее место прописки.
