Нервы.
– Я понимаю…
В Чехове на привокзальной площади они вышли из автомобиля. Рядом возвышался круглый купол автовокзала. Чуть в стороне – серое здание железнодорожной станции. На обложенной сугробами стоянке такси дежурили четыре жёлтых автомобиля с шашечками на крыше. «Кроссовер оставлю здесь, потом заберу», – решил Максим.
– За мной, – скомандовал он и сунул в рот жвачку.
Втроём они вошли в здание вокзала. Расписание на стене. Электричка через десять минут. В толпе к ним вряд ли привяжутся. В поезде транспортная полиция. Преступники не осмелятся рисковать.
Курбатов купил в кассе три билета. Два взрослых, один детский. На пути к выходу из зала ожидания он присел на пассажирское кресло перевязать шнурок у ботинка. Екатерина Сергеевна вела Мишу за руку. Мальчик насупился. Путешествие утомило его. Но он не жаловался и не хныкал.
На заснеженном перроне топталось несколько десятков человек. Электричка из Серпухова подошла без опоздания. В вагоне было немноголюдно и тепло. Пока дверь с шипением не захлопнулась и поезд не тронулся, Курбатов смотрел в окно. Ничего подозрительного. Поезд набрал ход. Корнеева с Мишей сели напротив Курбатова. Мальчик – у окна.
– Что вы думаете делать? – спросила Екатерина Сергеевна.
– Для начала добраться до Москвы.
– Потом?
– Потом выяснить, что на флешке. Слишком большой интерес она вызывает у посторонних.
– Что будет с нами? Я имею в виду нас с Мишей.
Хороший вопрос. Если отстраниться от расследования убийства Гомельских и поразмышлять над судьбой няни и её питомца, то картина вырисовывается не очень радужная. Мальчик вернётся в детский дом и будет там жить, пока не обретёт новых родителей. Если повезёт. Корнееву наймут другие люди. С её рекомендательными письмами долго без работы она не останется.
«Кстати, о письмах, – размышлял Курбатов. – Кто их видел и кто читал? Павел. Он наводил справки».
– Я могу усыновить Мишу? – спросила Корнеева.
– Наверное, да, – отозвался Максим.
Вопрос его не удивил. Он даже показался закономерным. Учитывая отношения няни и её подопечного. Но удивил мальчик.
– Если я этого захочу.
Курбатов уставился на ребёнка, который смотрел на взрослых не по-детски серьёзными серыми глазами.
– Вы обсуждаете меня так, будто меня рядом нет. А я вот он. Сижу и слушаю. Моё мнение тоже имеет значение. Понятно?
Курбатов кивнул.
– Ты обиделся? – наклонилась к мальчику Екатерина Сергеевна. – Прости.
– Взрослые не понимают детей, потому что считают их детьми. На самом деле дети всё воспринимают как взрослые, но воспринимают правильно и честно. А взрослые постоянно врут и себе, и другим, и от этого у них в головах путаница. И чем больше они хотят распутать всё, что запутали, тем сильнее путаются и говорят: жизнь – сложная
