style="font-size:15px;"> Он жил на чердаке каком-то
в среде полубогемной. С понтом
художник. Говорил о ком-то,
что он-де гений. Я не слушал.
Он рассказал, что промышляет
тем, что рисует лица тушью
прохожих на Арбате, знает,
как деньги делаются, но
ночами пишет полотно
33
великое о наркоманах.
В его зрачках, немного странно
расширенных, как у барана,
было отсутствие и мыслей
и чувств возвышенных. Меня он
немного раздражал, и висли
в мозгу картинки, в коих даун
присутствовал. Но, в общем, он
обычный парень был, пижон.
34
Девчонка байкерша подсела
за столик к нам и поглядела
зазывно на меня, – сидела
она до этого с друзьями
и на меня глядела, как бы
пытаясь угадать, что я, мол,
собою представляю, дабы
не ошибиться, чтобы был
не зря затрачен юный пыл.
35
Я был одет вполне прилично…
И в сотый раз я думал: птичка,
ты ошибаешься, я лично —
ничто. Какая ты смешная.
Я б подыграл, но интереса
к тебе я не имею, злая
девчоночка, какого беса
ты глазки строишь. Я – ничто.
Иди, ищи покруче кто.
36
Здесь стоит, в общем-то, отвлечься
и в слух порассуждать, что вечно
прогрессом движет, но стеречься
я должен рассуждений общих.
Всё потому, что с отвращеньем
я отношусь ко всяким тощим
философам, чьи речи пеньем
я заглушаю и люблю
весь разговор свести к нулю.
37
Но философских струн ни грамма
нет в самочке, что словно лама
мила и вертится упрямо
перед глазами, – потому-то
я не люблю всех этих кантов,
ведь вот правдивая минута:
девчонка мерою таланта
свою устроить хочет жизнь,
инстинкт ей говорит: борись!..
38
И тут подсели эти парни,
затянутые в кожу. Бар не
работал, кажется, и я не
стал дожидаться, когда хлопцы
устроят бучу, хотя я-то
уже был пьян и эти поцы
мне стали нравиться, но надо
ещё мне было позвонить
подружке, чтобы сообщить,
39
чтобы меня она не ждала
сегодня
