и быстро узнать ночной маршрут не удалось. Как вдруг оказалось, все, что касается трамваев и путей их следования, окутано плотным туманом. Строго воспрещено.
Одинокий Сторож и его свирепая зверюга Граф стали фактом пятым.
Было ощущение, что во всей этой цепочке уже есть и шестой пункт, и седьмой, и, может быть, даже восьмой, но они пока не оформились.
Размышляя, взвешивая и прислушиваясь к своим ощущениям, Лебедев дошел до дома. Под входную дверь был засунут сложенный вдвое листок. Записка. От Борисыча.
«Сегодня у нас посетители говорили разное. Ты бы съездил и посмотрел сам ремонт в Ремесленном.»
Борисыч, как всегда, был краток. Лебедев прикинул, его друг абы что говорить и советовать не станет, не в его привычках. Да и до вечера как раз можно обернуться до Ремесленного и обратно, разузнать там все и посмотреть. Даже и к Борисычу, может быть, удастся заскочить ненадолго.
Трамвай тряс, грохал и иногда звенел. Куда конкретно нужно ехать, подсказали заголовки газетных статей в магазинчике напротив дома. Теперь, сделав две пересадки, Лебедев трясся в стареньком трамвайчике невесть куда, на окраину Ремесленного, на край Города, к городской стене.
Машинист по громкоговорителю объявил остановку, «Кустарей», и предупредил, что тротуар рядом на ремонте, нужно быть аккуратными.
Лебедев сошел, походя вспомнив рассказ Сторожа о том, что раньше этот маршрут был в ведомстве их депо.
Сошел, оглянулся и не поверил своим глазам.
Трамвай, звякнув на прощанье, уже скрылся за поворотом, а Лебедев все стоял, ошеломленный.
Он был на той самой остановке, на которой очутился прошедшей ночью. То, что это была именно она, а не какая-то очень похожая, он нисколько не сомневался. Вокруг все сейчас было иначе, но это была она! И все было и то же, что и ночью, и совсем не то.
Да и днем все выглядело по-другому. Горки, на которой бы стояла остановка, не было, зато за ней пути давали крутой вираж. Так, что трамвай уже через мгновенье скрывался за выросшим здесь же за утро выцветшим желтым зданием, на вид брошенным совершенно.
Остановка – крохотная будка, выложенная из желтого кирпича; на ветру трепещут отрывные листочки с номером телефона – объявление; согнутый фонарь, как будто кто-то в него врезался, светит, не смотря на еще яркое солнце; клумба – белый горшок с голубой каемочкой, чистая рыхлая ровная земля без комков, без цветов и сорняков.
Лебедев какое-то время потоптался вокруг остановки, прочитал объявление. Написано было от руки мелким нервным почерком «найдена собака», несколько раз был написан номер телефона нашедшего. Листок с номером никто ни разу не оторвал.
И что бы это могло значить? Вопросы уже начинали роиться в голове Лебедева. А он в этот момент даже не мог понять, что толком чувствует. Все в нем было и пусто, и переполнено его приключением, и азартно, и даже страшновато. В самом деле, почему здесь все не так?
