так как диктовала нынешняя мода. Мне удалось рассмотреть большое родимое пятно у правого уха. Левая рука была заложена под тело. Нагое тело. Правая же вытянута вперед, словно последнее, что хотел сделать парень, так это попытаться схватить клочок земли, судя по тому, как были сжаты его пальцы.
Левая нога чуть согнута, правая лежала ровно вдоль тела. Пятки чистые, без какого-нибудь намека на то, что весь путь он преодолел босиком. Вокруг тела я не увидел никаких видимых следов.
Но поражало не это, а, то, что сразу повергло, и не только меня одного, в настоящий шок. От всего увиденного по телу побежали мурашки, хотя на своем веку мне удалось повидать не мало. Все тело парня было усыпано пшеницей. Мелкой – зернистой, канареечно-желтого цвета. Особенно резко зерна выделялись на белых, не покрытых загаром ягодицах. А вот увиденная следующая картинка была настолько грубой и одновременно пошлой, нелицеприятной, что хотелось поскорее ее забыть и выкинуть из своей памяти навсегда.
В анальном отверстии парня торчал кукурузный початок. Очищенный от листьев, как будто тот, кто это сделал, готовился специально, пытаясь таким образом унизить парня. Мои мысли разбросались по углам, и чтобы привести себя в порядок понадобилось около минуты. То же самое происходило и с Тарасенко, смотревший на голое тело парня так долго, словно он подвергся гипнозу.
И отвернувшись в сторону, мне не сразу удалось вытеснить из своего восприятия запечатлевшую мизансцену: тревогу на лице полковника, недоуменные взгляды коллег, кинологов, поскуливание собак у их ног, топтание на месте экспертов, косившиеся на Тарасенко, ожидающие команду, готовые приступить к своей работе.
И лишь отвернувшись в сторону, я заметил фигуру сторожа, затаившегося чуть в стороне от нас. Ему было достаточно того, что он оставался наедине с телом парня, подвергнув себя, пожалуй, страшному испытанию.
Вид у него был одновременно встревоженный и какой-то потерянный, словно он потерял родного человека. Он стоял, слегка покачиваясь, худой и небритый. На лице его между багровыми скулами пролегал длинный и белый, словно отмороженный нос, глаза припухшие, совиные. Ночка ему действительно выдалась еще та. Он как-то мутно посмотрел на меня, а затем отвел взгляд в сторону.
Наконец, Тарасенко дал команду. Первыми пошли эксперты. Нестор Ростиславович ступал аккуратно, бесшумно, словно шел по минному полю. За ним неотрывной тенью следовал фотограф, проверяя свой фотоаппарат. Видно, что он волнуется, и пытается всячески это скрыть.
Кинологи принялись раздавать команды застоявшимся собакам, которые в свою очередь четко улавливали каждый звук. Поводки натянулись, и обученные псы ринулись на поиски.
Ребята из отдела двинулись последними – прочесывать территорию. Шли устало, медленно, находясь еще под впечатлением всего увиденного.
Любой предмет, даже любая соринка, комочек земли, окурок – все могло нести на себе след разыгравшихся
