имения, которые были им подарены во времена Константина, должны быть возвращены обратно. Раздача хлеба священникам христианским прекращается. Право суда, право принимать завещания, право свободы духовенства от промыслового налога и от принудительных должностей – уничтожены. Сверх того, церковь и частные лица должны возвратить прежним владельцам – языческим храмам и их имущества. Алтари, статуи и храмы, разрушенные епископами, монахами и городской чернью, должны быть восстановлены христианами или они должны уплатить издержки на постройку (эдикт 313).
Второй эдикт для христиан в высшей степени опасен. «Христиане не имеют права учить свободных людей искусствам ни как грамматики, ни как риторы, ни как софисты. Нельзя, чтобы люди, позорящие богов, преподавали и объясняли Гомера, Гесиода, Демосфена, Геродота, Фукидида для ревностных их почитателей. Христиане обнаруживают грязное корыстолюбие, когда они за несколько драхм знакомят учеников с писателями, которых они сами осуждают за их безбожие. Они могут в своих галилейских церквах объяснять Матфея и Луку».
Эдикт наносит чувствительный удар христианам. Знакомство с языческой литературой было необходимо как для светских лиц из христиан, так и высшего ученого духовенства, полемистов, апологетов; так же и «святое невежество» монахов непригодно для труда проповедников. Христиане думали помочь делу скороспелым приготовлением новых поэтических произведений, которые должны были заменить им классиков. Как будто по заказу явились поэмы, излагавшие в гекзаметрах библейскую историю Саула и так далее. Но хотя христиане и утверждали сначала, что новые произведения ни в чем не уступают Гомеру, впоследствии они сами же от них отказались.
В этом состояли прямые меры Юлиана против христиан. Никакого насилия, никакого дальнейшего притеснения, способного раздражить гордых и чувствительных галилеян, не было. Богослужение и проповедь совершались свободно, ни одного епископа не было в изгнании – дело неслыханное со времени Никейского собора. Только Афанасий Александрийский был исключен из всеобщей терпимости.49 Удаляясь в изгнание, он утешал христиан: «Не бойтесь, друзья мои, – говорит он, – это маленькое облачко, которое скоро пройдет. Посторонимся немного».
В то же время Юлиан различными частными внешними мерами старался поддержать блеск языческого культа. С новой пышностью восстановлены были алтари, щедрые пожертвования полились в языческие храмы; время Юлиана является временем магов, прорицателей, математиков и вызывателей умерших. Сам Юлиан принял звание pontifex maxi-mus, приносил жертвы, устраивал языческие торжества; он суетился около алтарей, держал нож, носил дрова; снова дымились и окрашивались кровью жертвенных животных алтари храмов языческих богов. Жертвы эти были так часты и обильны, что даже язычники острили, говоря, что скоро не останется ни одного быка в стране. А христиане громко называли императора «быкосожигателем».
Действительно, реформация внутренней
