всегда веселая и предупредительная, на этот раз была тоже явно не в духе.
– Зубная боль? – спросил я.
– Хуже, – ответила она.
– Будет лекция?
– Не знаю.
– Простите, Елена Петровна, но я ничего не могу понять. Что у нас тут, «заговор глухонемых» организовался, что ли? Или мы находимся у порога всеобщего столпотворения?
– Вы попали в точку.
– То есть? – спрашиваю я.
– Значит: заговор и столпотворение. В ее тоне не было даже намека на иронию. Вошедший секретарь партийной ячейки ИКП Орлов попросил доложить Михаилу Николаевичу, что заседание бюро будет в парткабинете и что все ждут только его.
– А лекция? – спросил я Орлова.
– Будет в семь часов.
– Можно присутствовать на бюро, товарищ Орлов?
Орлов пробормотал себе под нос что-то вроде: «чего, мол, жужжишь, как назойливая муха» – и вышел.
Елена Петровна ушла докладывать Покровскому. Я же, мучимый любопытством, решил все-таки попытать счастья и направился в парткабинет.
Я догнал Орлова почти у двери парткабинета. Орлов был старшекурсником, «профессор без пяти минут», как мы в шутку величали выпускников. Он смерил меня с ног до головы, словно видел в первый раз, но не сказал ничего. Мы с самого начала невзлюбили друг друга: я его – за высокомерие, он меня – за непочтительность. Я вошел в парткабинет.
Там собралось уже много людей и все сидели молча. Я опять начал рыться в тех же самых газетах в ожидании того, что произойдет дальше. Во мне говорило уже не любопытство, а упрямство. Если Орлов скажет; уходи останусь; если же ничего не скажет – уйду сам.
Но Орлову, видно, было не до меня. Когда вошел Покровский в сопровождении секретаря Краснопресненского райкома Никитина, все ожили. Орлов попросил членов бюро занять места и объявил заседание открытым. Речь его была краткая, но очень ядовитая.
– Величайшее злодеяние, о котором мы сейчас узнали, является делом рук белогвардейской банды оппозиционеров…
Мне показалось, что при словах «белогвардейской банды» он окинул меня тем же злым взглядом, что и у входа в кабинет. А я вот как бы назло сегодня только и копаюсь в этих проклятых «белогвардейских» газетах! – промелькнула у меня мысль.
– …мы должны эту банду выловить и уничтожить. Она имеет своих агентов и в ИКП…
Когда Орлов сказал «агентов», наши взгляды встретились, может быть, конечно, случайно.
Однако чем больше Орлов входил в азарт красноречия, тем более я убеждался, что наши взгляды встретились действительно случайно. Он как бы обращался к каждому в отдельности: «не ты ли этот самый агент?» Ко всеобщему УДОВОЛЬСТВИЮ, Михаил Николаевич прервал оратора и сказал, что прежде чем обсуждать вопрос, он считает нужным посетить актовый зал для осмотра, так как не все присутствующие в курсе дела.
Мы перешли в актовый зал на втором этаже. Вот теперь-то я понял, наконец, в чем дело.
На задней стене, за лекторской трибуной, висел написанный,
