книгу с рецептами французской народной кухни и начала планировать завтрашний обед.
Было уже около одиннадцати, а Бобби все не уходил. Наконец я не выдержала.
– Мальчики, – крикнула я, – вы не забыли, что завтра в школу?!
Даже сейчас, спустя тринадцать лет, меня поражало, что я могу “звучать” так по-взрослому, как настоящая мама.
Я читала газету, когда Бобби наконец сошел вниз.
– Спокойной ночи, – сказал он.
В его манере говорить и держаться было что-то от иностранца, пытающегося освоиться с местными обычаями. Больше всего он напоминал беженца из отсталой страны, голодного и отчаянно пытающегося произвести благоприятное впечатление. То, как он произнес “спокойной ночи”, было точной копией моего обращения к нему.
– Бобби, – начала я, не зная на самом деле, что сказать дальше. Просто он так выжидательно смотрел на меня…
– А?
– Мне искренне жаль, что с твоей матерью случилось несчастье, – сказала я. – Надеюсь, ты не воспринял мои слова за обедом как простую формальность.
– Нет, я все понял.
– А как вы с отцом справляетесь? Сами готовите, убираетесь, да?
– Угу. А еще раз в неделю к нам приходит домработница.
– А почему бы тебе как-нибудь не привести папу к нам на обед? Скажем, на следующей неделе?
Он посмотрел на меня угрюмо-вопросительно, как будто я нарушила некое неписаное правило его страны и теперь остается только выяснить, сделала ли я это умышленно или нечаянно, и все дело просто в коренном отличии местных обычаев.
– Не знаю, – сказал он.
– Пожалуй, я сама ему позвоню. А теперь, мне кажется, тебе пора домой. Уже поздно.
– Да, хорошо.
Не скажи я этого – уверена, он бы так и не сдвинулся с места.
– Спокойной ночи, – сказала я, и эти слова как эхо вернулись ко мне, произнесенные мальчишеским голосом.
Когда он ушел, я поднялась наверх и постучалась к Джонатану.
– Да? – сказал он.
– Это я. Можно?
– Ага.
Он лежал на кровати. В колонках хрипел гнусавый мужской голос в сопровождении акустической гитары. Окно было открыто, хотя уже начался ноябрь. Мне показалось, что я уловила запах сладковатого дыма, так и не растворившийся до конца в зябком колючем воздухе.
– Хорошо пообщались? – спросила я.
– Отлично.
– Бобби непросто живется, да?
– Он справляется.
– А ты знал, что его мать умерла?
– Ага.
– А что с ней случилось?
– Точно не знаю. Вроде бы от передозировки снотворного. Ей врач прописал. Она несколько лет принимала эти таблетки, а потом стала жаловаться, что они больше не действуют. Так что, может быть, это просто несчастный случай.
– И брат у Бобби тоже умер, да?
Джонатан кивнул:
