Он счастлив? – Лена не ждала от парня адекватных ответов, а спрашивала просто так, на автомате.
– Дружили в юности? Ха! Ты такая старая?! Я-то думал трахнуть тебя.
– Человеку не столько лет, сколько он прожил, а столько, сколько осталось. Будешь продолжать ширяться, окажешься старше меня.
Не удержалась, зевнула.
– И вообще все мы здесь в одном возрасте: живы – и слава богу.
– Вот зануда, так бы и сказала, что завидуешь нам, молодым. Остановись-ка, я выйду.
– Кстати, насчет трахнуть… думаю, не отвезти ли тебя в наркологию? Тебя там наручниками к кровати прикуют на несколько дней и даже в туалет не пустят. Будет тебе и садомазо, и жесткое порно!
– Пошла ты!
Гарри дернул боковую ручку и, бормоча обидные ругательства про ее возраст и про возраст машины, попытался вывалиться наружу. Пришлось, включив аварийку, остановиться, пропустить автомобильный поток и припарковаться к тротуару. Вышел, злобно хлопнув дверью.
«Расстанная значит расставание».
7.30
Светлеющее небо со стайками белесых тучек окрасило город ровным бледным тоном, высветив всю неприглядность питерской окраины. Угловатые балконы скучных приземистых пятиэтажек, унизанные спутниковыми тарелками-антеннами, грязные подтеки на серых бетонных панелях и исписанные граффити глухие заборы – все, что скрывалось под покровом ночи или не замечалось в суматохе дня – беспощадно выдал утренний рассвет. Бездомные псы с виновато-понурыми мордами, шнырявшие между переполненных мусором урн и возле наглухо закрытых металлическими жалюзи дверей магазинов, вяло, но с робкой надеждой взирали на каждого раннего пешехода.
Но почему этот красный светофор так долго бьет в глаза тревожным, ядовито-алым светом, никак не желая переключаться? Бесконечная улица, однообразная, прямая и упрямая никак не кончается, а в ушах и в голове ватная пустота.
Так, осторожно, концентрируем внимание: впереди какая-то неразбериха из нелепо нагороженных машин и снующих человеческих фигур. Не иначе – авария. Дорожная авария – картина всегда нелепая, иногда даже занятная в своей нелепости, потому и притягивает взгляд. Объехать можно, плотнее прижавшись к трамвайным путям. Не притормаживая, аккуратно втискиваемся и выруливаем на свободное пространство, оставляя позади нелепые разборки. Поворачивать голову не стоит, зачем, зачем портить настроение чужой трагедией? Скосила глаза совсем чуть-чуть, только чтобы не задеть чужой лиловый капот, и тут же пожалела. Усталый, нечеткий взор выхватил темный силуэт на мокром дорожном полотне. Картинно, как на театральной сцене, раскинутые руки и ноги, неживое, слишком белое пятно, обрамленное неестественно черными, блестящими вихрами. Может быть, это киносъемка? Может быть, она не разглядела киношников с камерами? Конечно же киносъемка, вот и микроавтобус, припаркованный к обочине, выделяется яркой росписью и рисунками. Да бог с ними, с киношниками. Вся наша жизнь – сплошные киноспектакли с меняющимися декорациями и неизменными
