ничтожное существо, женщину, которая бомбит ночами?! Стоило ли для этого рождаться?!» Прочь, прочь виденье! Не будет она оглядываться, не дождетесь!
Заживи меня, Господи…
Блистательный Невский, открывшийся со стороны Марата, казался шикарной декорацией для утонченного, почти фантастического действия на празднично освещенной сцене.
Может, выбросить фальшивку?! Черт с ней, не обеднеет из-за пяти сотен. На минуту представила, как торговка схватит ее руку и закричит: «Держите обманщицу! У ей полные карманы фальшивых денег! Аферистка! Как не стыдно перед людями?!» Толпа стиснет ее, нетрезвые мужики с красными глазами будут скалиться, злобные тетки обрадуются, завизжат, начнут толкать, попросят вывернуть карманы, открыть сумочку. А тут и «мусоровоз» подоспеет. Это пьяных бомжей, кидающихся на капот, они объезжают стороной, а над интеллигентного вида дамочкой с удовольствием поглумятся. Боже! Какой позор! Пожалуй, следует развернуться, пока не поздно.
Лена решила пройти мимо, но притормозила, глядя, как долговязый мужчина с портфелем, почти на ходу прихватив шелестящий, с ажурным краем, пакетик и получив сдачу, исчез за углом. Ну разве что поинтересоваться ценой на хрупкие, в прозрачной упаковке, веточки?
– Сколько стоит мимоза?
– Сто пятьдесят, мой ангел.
– Дорого. А за сто не продадите?
Фальшивая пятисотка жгла в кармане руку и не позволяла уйти ни с чем.
– Так и быть, мой ангел, только тебе. Зин, посмотри-ка, тот мент, что глядел, ушел или к нам направляется? – с опаской обратилась торговка к кому-то через плечо.
Протянув смятую купюру, Лена вынула из коробки первый попавший пакетик с рассыпчатыми, душными цветами и, замерев, наблюдала, как продавщица в поиске сдачи, рылась негнущимися красными пальцами в маленькой сумочке, висевшей у нее на пузе.
– Зин, глянь-ка, нормальная ли? – бросила она снова в сторону.
Опустив глаза (главное – не встречаться взглядом, иначе ее разоблачат!), Лена почувствовала, как за спиной тетки появилась ее товарка и бумажка исчезла в протянутой руке. Лена замерла. Вот этого она не предвидела, но отступать поздно.
– Спасибо, – пробормотала, не поднимая глаз.
– И тебе спасибо, мой ангел.
Получив четыре сотенных, развернувшись, ускоряя шаги и еле сдерживаясь, чтоб не сорваться на бег, торопливо направилась в сторону припаркованной машины. Шлепающие с опозданием шаги ее двойника снова гнались за ней. Кажется, все позади. Какой срам! Какая же она мелочная! Четыре сотни ей цена! Однако та ее часть, которая жаждала справедливости, бесстыдно радовалась и ликовала! Заработанные трудовые вернулись к ней, пусть в виде двух чахлых веточек мимозы, а тетки… тетки свое наверстают. Ишь, цену заломили, сто пятьдесят рублей, кому сказать! Самое неприятное, что ангелом ее назвали. Скорее, прочь отсюда! Поворачиваем ключ зажигания…
