что сейчас снова начнется пьяная разборка. Выкинуть им вслед этот полтинник, как ту баронскую белую хризантему? Но рука сама на автомате, помимо ее воли, уважительно засовывала купюру в кармашек сумки. А пьяная компания, уже забыв про нее, удалялась, спотыкаясь и бормоча вразброд что-то невнятное.
11. 5.25
В помещении заправочной станции, больше похожей на ярко освещенный супермаркет с многочисленными торговыми отделами и маленьким кафе в углу, было тепло и уютно. Наконец-то Лена никуда не спешила. Удар колеса о поребрик не прошел бесследно – изрядно спустившая покрышка требовала замены. Заправщик, услужливый парень в синем комбинезоне, сначала хотел подкачать шину, но вскоре попросил запаску.
– Диск погнулся от удара, – пояснил он.
Пришлось открыть багажник. Запаска – это святое. Без запаски она не ездит.
Заказала кофе и села за столик. Помешивая ложечкой сахар в маленькой чашке с золотым ободком, задумчиво разглядывала тонкий, нежно-голубой фарфор. Надо же! Ей были поданы не одноразовый стаканчик, а именно изысканная кофейная чашка и ложечка тоже изящная, уж не серебряная ли?
Так, надо собраться с мыслями. Что произошло? По сути – ничего особенного. Просто ей нужно срочно идти к психоаналитику, который помог бы ей разрубить энергетический узел навязчивого желания видеть в каждом встречном немолодом очкарике Диму Кострова. Довольно гнаться за его тенью. Это уже не смешно.
Из стеклянной дверцы шкафа с надписью «Кока-кола», забитого до отказа лимонадами, соками и прочими напитками, на нее смотрело одинокое, унылое отражение немолодой женщины с внимательным и недобрым взглядом. Возраст женщины определяется по взгляду: как ни старайся, как ни гримируйся, в нем всегда предательски высветится печальный опыт разочарований, не спасут ни легкомысленные, небрежно выбившиеся из прически завитки, ни упрямая припухлость губ, ни тонкий носик. Правы пассажиры, которые называют ее злюкой. Она и есть злюка, и другой уже не станет.
– Вы слышали? Слышали? – вдруг встрепенулась девушка-кассирша. Все это время она молча сидела за стойкой, поглядывая то на Лену, то на бубнивший на одной ноте экран телевизора, висевший под потолком в глубине зала, среди светильников и кондиционеров.
Кажется, к ней обратились. Лена удивленно подняла глаза, очки сдвинула вверх, на темя.
– Что, простите?
Указывая пальцем на телевизор, кассирша даже привскочила со своего места.
– Валерия Сомова в крайне тяжелом состоянии госпитализирована в больницу. Говорят, разрыв пищевода, вроде проглотила что-то случайно. Второй раз передают, – даже платочек вынула, чтобы приложить к глазам, но слез не было, и она шумно высморкалась. – Бедная Лерочка!
Нет, все же ей ближе к тридцатнику. Манеры какие-то старушечьи, и веки заметно отекли от бессонной ночи, а никак не от слез по героине из «Дома чудес».
Лена повернула голову к экрану. В нарезке из хроники скандальной передачи промелькнул эпизод, где жители «Дома чудес» с азартом забрасывают
