– голодной не оставлю. А пойдем лучше, я тебе свою комнату покажу! – И не дождавшись ответа, Ксеня схватила меня за руку и поволокла в сторону парадного входа, звеня серьгами и браслетами.
– А это удобно? Я все же…
– Да расслабься ты, Полька. Будь проще, а то зажала себя в кулак всякими дурацкими приличиями! Один ведь раз живем!
Мы впорхнули в холл, и снова – изумление. Прежде такие интерьеры я видела только в музеях. Петербурга, конечно же, не Омска. В центре зала красовалась изумительная деревянная лестница, искусную резьбу которой повторял старинный кессонный потолок и буазери-панели на каждой стене. Две роскошные кованые люстры с горящими живым огнем свечами нависали прямо над головой, а высокие витражные окна с арками были пышно одеты в бархат. И никакого нагромождения колонн и мраморных глыб вместо столешниц. Нигде не пошлеют амурчики со львами, изображая позолоту. Ничего нигде не сверкает, не лоснится, не выпячивается. Натуральные дерево и ткани, изящная ковка и резьба, антикварная, а не состаренная за деньги, мебель – всё говорит о том, что роскошь здесь – не повод для бахвальства, а, скажем так, многолетняя привычка хозяина.
Мы поднялись по лестнице и оказались в небольшом коридоре. И здесь тоже в настенных канделябрах неимоверной красоты горели обычные свечи. В их свете лица на портретах казались мертвецки-бледными и какрикатурно страшными, как жена Матисса на известном портрете в Главном штабе Эрмитажа. Каждый раз её пугаюсь…
– Везде свечи… Это в честь праздника, или здесь всё время так? – Поинтересовалась я. – А электричеством они пользуются?
– Свечи в коридорах горят всегда – за этим следит прислуга, а на люстрах только вечером зажигают, но тоже каждый день. – С видом хозяйки деловито отчиталась Ксения.
С этими словами она отворила дверь – в этом особняке двери можно только отворять – и мы оказались в спальне… Здесь все стены были обиты тканью, шелковый ковер на полу, судя по тому, как он огибает углы и мебель – был выткан на заказ, а спинка кровати, прикроватные тумбы и туалетный столик были инкрустированы перламутром и, возможно, слоновой костью.... Люстра, правда, была уже электрической, но впечатления это совсем не портило.
– Ксю, вот смотрю я на всё это великолепие и одного не могу понять: в чём подвох? Чтобы затащить в постель хорошенькую девушку – необязательно выписывать её из заграницы, что за блажь? Может быть… меценатство? Чем больше компромисс с совестью на пути к богатству – тем сильнее жажда к благотворительности, или что? – Не выдержала я.
– Ох, и заумная ты, Полька. Да скучно ему, скучно! Вот и придумывает себе всякие развлечения.
Тут Ксения резко изменилась в лице, прищурилась, расхохоталась и выдала:
– Но мы-то тоже не пальцем деланы, у меня тут тако-о-ое имеется, тебя просто разорвёт!
– Меня разорвёт, потому что я скоро вспухну от голода. – Я не хотела долго оставаться наедине с этой пьяной русской женщиной. – Надеюсь,
