я помогу с судном».
Карлайл Бэй – это место, где коммодор Гудинаф умер насильственной смертью от рук воинов Ндени почти столетие назад. В 1932 году здесь был убит мой кузен, Чарли Кован. Меланезийские женщины известны нетерпимостью в вопросах нравственности и морали. Со стороны Чарли было неосмотрительно привезти на своей шхуне домой прекрасную полинезийскую девушку с острова Реннелл. Когда-то служивший у кузена боцманом Габриель Паикаи (Gabriel Paikai), с которым мы подружились на Фенуалоа, печально покачал головой: «Лично я свою подругу оставил на Реннелле. Чарли следовало хорошенько подумать». Конечно, следовало, потому что жена Чарли с острова Ндени отравила его.
Хотя в газетах об этой трагедии сообщалось, как о последствиях «солнечного удара», многие из нас знали об истинных причинах происшествия. Теперь, оказавшись в Карлайл Бэй, я поговорил с одним престарелым вождем племени и другом Теваке, который рассказал мне, как он безуспешно пытался помочь жертве отравления, отпаивая его отваром на основе растении из джунглей. От него же я узнал, что супруга, которая так решительно защищала моральные устои своей семьи, недавно ушла в мир иной.
Шестидесятилетняя плоскодонная шхуна «Наванора» прожила куда больше, несмотря на то, что однажды была посажена на мель и пережила взрыв в машинном отделении. Во время Второй мировой войны ее захватили японцы, и в итоге она была потоплена самолетом союзников в Бука (Buka)[4].
Период наступления малой воды вынуждал нас ночью проводить большую часть работ по очистке днища и покраске судна. Все поужинали тало и солониной у бивачного костра на приливной полосе берега, в то время как огромные черные и белые бабочки уступали место стремительным летающим летучим лисицам и пищащим комарам. Свинья, нашедшая наконец-то свое счастье, довольная ковыряла корни в кустах. Внуков Теваке, с большим запасом сладостей, с трудом уложили спать на импровизированных койках в углу каюты между качающейся палубой и бортом судна. И мы расположтлись у костра, ожидая отлива.
«Моим самым трудным плаванием был переход на Тикопию. Второй переход», – умело катая бетель в банке лайма, заметил Теваке, словно припоминая. Он рассказал, как подходил к Таумако со стороны островов Риф, оставив позади около 50 миль, но из-за мглы еще не обнаружил Таумако визуально, как вдруг на его те пуке с востока налетел жестокий штормовой ветер. В тисках этого шторма добраться до Таумако было бы также тяжело, как до луны. Остров Тикопиа, который он до этого посещал только однажды и подходил к нему совершенно с другого направления, находился не менее чем в 160 милях от места каноэ, но Теваке без малейших сомнений повернул и направился к нему. Его точный выход к берегам Тикопии после извилистого пути длиной от 210 до 220 миль, без каких бы то ни было визуальных ориентиров, явился великолепным образцом навигации. Не такой опытный мореплаватель, возможно, был бы обескуражен, увидев тяжелую прибойную волну, делавшую высадку на берег Тикопии невозможной, но не Теваке!
Подробнее о заключительном периоде жизни шхуны
