остановить русские войска до самого сердца Турции. Султан Селим Третий во всем обвинил Великого визиря Шарифа-Хассана-пашу. Его голову выставили у ворот султанского дворца.
Отведя войска в Галац, и, оставив комендантом Измаила генерала Михаила Илларионовича Кутузова, Александр Васильевич Суворов, через неделю после штурма, поехал в Яссы. Главнокомандующий князь Григорий Александрович Потемкин приготовил покорителю Измаила торжественную встречу у себя во дворце. Но Суворов приехал инкогнито, въехав на двуколке с обратной стороны дворца, и сразу отправился к потемкинской резиденции. При встрече у входа во дворец, они расцеловались.
Радостный и довольный встрече, князь Григорий Потемкин, низко поклонившись генерал-аншефу Суворову, испросил:
– Чем мне наградить заслуги ваши, граф Александр Васильевич?
Суворов, понимая значимость победы и преисполненный, вдруг нахлынувшей самолюбивой гордости за свои неоценимые заслуги, неожиданно, даже для себя, ответствовал:
– Ничем, князь! Я не купец и не торговаться к вам приехал. Окроме Бога и государыни, никто меня наградить не может.
Намек, на то, что Главнокомандующий в его глазах ничего не значит, Потемкин прекрасно понял. Суворов, опомнившись, прикусил язык, да уж поздно было.
Потемкин, изменившись в лице, круто повернулся и, направившись к дверям дворца, вошел в залу. Войдя следом, Суворов подал ему строевой рапорт. Оба походили по залу, не глядя друг на друга и, не сказав более и слова, едва раскланявшись: князь Потемкин с лицом-маской, граф Суворов с выражением некоей насмешливости, разошлись. Сие, вестимо, означало разрыв с всесильным вельможей, с коим несколько минут назад они расцеловались, а, следовательно, разрыв и с императрицей.
Генерал-аншеф Александр Суворов, бессомненья, мечтавший о независимости от Светлейшего князя Потемкина, понял, какую шутку он выкинул, на сей раз, сам себе: разорвав теплые отношения с князем Таврическим, он автоматически терял покровительство самой императрицы, понеже она не любила, когда оскорбляли ее фаворита. Результат своей выходки Суворов прочувствовал довольно скоро: за Измаил он ждал от императрицы фельдмаршальского жезла или, по меньшей мере, звания генерал-адъютанта, но получил лишь звание подполковника Преображенского полка. И, хотя полковником оного полка, была сама императрица, для себя новое звание Суворов посчитал постыдным, ибо среди десятка других подполковников было немало персон, не имеющих никаких других заслуг, опричь долгой службы или особливого расположения императрицы. Он понял, как все еще необыкновенно силен князь Потемкин, хотя знал, что у Екатерины появился другой фаворит, соперник князю, молодой и красивый Платон Зубов. Приверженцы Зубова уже долгое время неназойливо обхаживали Суворова, нашептывали, что Потемкин потерял свое влияние на государыню, и другие люди теперь в фаворе, кои смогут по заслугам вознаградить завоевания генерал-аншефа. Опричь того, родной брат Зубова,
