какой-либо из полков закинется и не захочет повиноваться.
В радио Крыленки о немедленном заключении перемирия имеется пункт, приказывающий арестовать всех генералов; однако этот пункт до сих пор не выполнен.
Радио и декреты сыпятся, как из мешка; даже большевистские комитеты ошалели и временами становятся в тупик над получаемыми распоряжениями и их удивительной редакцией.
10 ноября. Заключение перемирия возложено Петроградом на военно-революционный комитет 5-й армии как, вероятно, на наиболее надежный.
В своих заявлениях Ленин и Троцкий договорились до того, что «законы» и «парламентская техника» – это «выдумки буржуазии». Конечно, это всё условности известного порядка человеческого сожительства, но ведь надо же хоть чем-нибудь отличаться от зверей.
Хлеб на фронте подходит к концу; какой может быть подвоз в стране, охваченной анархией и междоусобицей? Большевики обещают, что хлеб будет, и накоротке, вероятно, что-нибудь и сделают, ибо решительности им занимать ни у кого не приходится. Но никакая держимордовщина не поможет там, где при массовых потребностях может выручить только система сбора, налаженность подвоза и вообще отчетливая работа всего аппарата снабжений.
Сейчас мы перешли в довольно привычный для истории, но необычный по размаху период владычества штыков – штыкократии; впереди грядет какая-то смесь спартаковщины, крестьянских войн, пугачевщины, засилия преторианцев новой красной формации – и всё это под густым, пряным и дразнящим все звериные инстинкты соусом переоценки всех ценностей и переворачивания социальной лестницы верхними ступеньками вниз.
Много раз эта опасность грозила и цивилизации, и положению правящих и имущих классов, но до сих пор в их руках было и золото, и вооруженная сила, и они всегда выходили победителями; сейчас золото по-прежнему в их власти, но вооруженной силой сделался весь народ, что и является серьезнейшей угрозой для исхода начавшейся борьбы пролетариата и социальных низов против аристократии всех сортов.
11 ноября. Наконец-то проснулись дремавшие девы союзных миссий; проснулись тогда, когда помочь нам уже поздно. И проснувшись, все же не поняли, с кем имеют дело, и вместо самых внушительных действий разразились грозным по внешности протестом против нарушения договоров и начала мирных переговоров, с предупреждением, что нарушение принятых Россией обязательств перед союзниками вызовет для нее самые тяжелые последствия. Неужели же все союзные представители до того слабоумны, что не понимают всей практической бесцельности своего протеста.
Пустопорожние теперь это, сэры, мистеры и мусье, слова; разве они могут произвести какое-либо впечатление на петроградских товарищей, случайных захватчиков всей власти, исполняющих, с одной стороны, волю своих немецких нанимателей и хозяев, а с другой стороны – стремящихся заразить своей пропагандой весь мир и разрушить все существующие формы
