и способных только на грабеж населения да на убийства и измывания над отданными на их произвол офицерами.
Конечно, вся эта комедия проделывается по взаимному соглашению с немцами для того, чтобы постепенно подойти к неизбежности принятия немецких условий; ведь и Троцкий, и Крыленко знают, что армия воевать не может, и направляют свои воинственные громы только для одурачения населения.
22 декабря. Меня усиленно убеждают согласиться на японскую командировку, затянуть, насколько возможно, разгром большевиками нашей военной агентуры. Щ. и другие сослуживцы считают, что было бы глупо отказываться от такой возможности, которая ни к чему не обязывает, так как с момента выхода из сферы власти комиссаров откроется возможность и получить полную свободу действий; это даже будет очень эффектно – удрать из-под большевистской лапы за большевистский же счет. Один из народных комиссаров Склянский упорно настаивает на том, чтобы или уничтожить военных агентов совсем, или временно заменить их партийными работниками (он тоже не расчухал, что никто его партийных работников и на границу к себе не пустит).
Обещал подумать и завтра пойти в Главное управление для окончательной там ориентировки и решения.
В виде очередной бутафории большевики грозят объявить немцам священную войну и призвать к оружию всё мужское население. Всё это сказки для детей младшего возраста, ибо комиссары знают, что, при всей их аракчеевской решительности, они не чудотворцы и воскресить умершую русскую военную мощь не в силах; да и не для этого они присланы сюда немецким генеральным штабом.
23 декабря. Ввиду полной невозможности пробраться на юг, даже по Волге, пошел на уговоры своих друзей и дал свое согласие на командировку меня в Японию; иного способа уехать из Петрограда и вывезти свою семью у меня нет. Сегодня же узнал, что причиной увольнения большевиками наших военных агентов в Лондоне, Риме и Токио явилась присылка Ермоловым, Энкелем и Яхонтовым телеграмм с изложением чувств негодования по поводу захвата власти большевиками; телеграммы эти попали в руки комиссаров и очень усложнили и без того корявое положение Главного управления, продолжающего вести еще все официальные сношения с союзными миссиями и в то же время исполнять распоряжения военного комиссариата. Представители союзных миссий продолжают бывать в Управлении и даже очень хлопочут о получении русских орденов согласно ранее имевшихся на этот счет предположений; Главный штаб занят разверсткой этих орденов, и при мне там были разговоры о какой-то замене орденов старшими для одного из японских генералов и для нескольких французских и итальянских офицеров. Все эти награждения проводятся задним числом, как бы за время состояния военным министром генерала Маниковского. Военный комиссариат, очевидно, об этом знает, так как всюду сидят его комиссары, но смотрит на всё это сквозь пальцы. Характерная российская каша: большевики заключают мир с немцами и плюют на союзников, а союзные
