дорогам посёлка в праздничные дни. Мужчины выходили из домиков и чинно направлялись отметить праздник. Некоторые из женщин тоже.
Моя мама никогда не выходила к «бочке» – кому-то же надо было следить, чтобы мужчины нашей семьи не ввязались в какую-нибудь пьяную драку и не полезли в сарай за оружием.
Как правило, пока выпивалось содержимое «бочки», в посёлке тут и там слышалась пальба и пьяная ругань.
Потом «бочка» уезжала, и вот тут-то и наступала кульминация праздника: невостребованный адреналин мужского населения побуждал его выскакивать во дворы и устраивать пальбу в небо, в сторону соседских палисадников, бродячих собак и кошек, и даже нищих, в огромном числе бродивших по улицам в поисках скудной подачки.
В этот раз всё вроде бы обошлось.
Под вечер мама вышла на крыльцо и уселась рядом с подвыпившим отцом. Дед, приняв свою порцию «праздника» на грудь, мирно посапывал тут же в саду в старом гамаке, которому было уже сто лет в обед, но который он исправно чинил и вешал в закутке за выступающей стеной, чтобы вздремнуть здесь в относительной безопасности летним вечером.
Называлось это «вздремнуть на свежем воздухе». Хотя по мне – свежим назвать его было трудно. Посёлок весь был окутан жирным смогом от плавильного завода, что расположился неподалёку.
– Вот и я говорю, – шептал отец матери на крылечке. – Нечего нам жаловаться – хорошо живём. Дед наш сарай сторожит, сына учит читать книжки, которые на чердаке остались. Вырастет – в мастера выбьется, не то, что я. Я, когда малым был, только-только Закон приняли. Что тогда началось! Стрельба, пальба!
Стреляли все во всех, сводили счёты, вымещали на других всё зло, всю досаду, что накопилась от злыдней, от вечного недовольства. Не до учёбы тогда было. Школы закрыли в страхе от террористов, которые получили свободу убивать.
– Я тоже, – тихо сказала мама, – попала в такую перестрелку. Кто-то в маске взял в заложники группу школьников и грозился убить всех, если ему не отгрузят все ружья из кабинета военной подготовки. Хитрый какой – хотел обогатиться сразу, одним махом! Мы вот для своих огнестрельных единиц всю жизнь горбатимся! – она ласково провела по волосам мужа. – Могла бы и погибнуть тогда, да снайпер – один из полицейских – «снял» тогда этого урода с крыши соседнего дома.
– Да, задумчиво протянул отец, – в те времена ещё была полиция.
Они замолчали надолго. Я слышал о полиции не раз и от своего деда. Дед рассказывал мне, что так называли людей, которые имели оружие, чтобы следить за порядком в обществе и охранять граждан от разбоя. Наивные! Как же можно охранять других, рискуя собой? И потом – каждый должен иметь оружие, чтобы охранять себя и свою семью. Тупость какая-то, а не полиция! Вообще всё, что касалось периода времени до Закона, казалось мне несусветной глупостью!
Тишину позднего вечера разорвал женский крик. В окне дома соседа в тусклом свете свечи в окне можно было различить мечущиеся фигуры и звуки громкой
