коммерцией он вообще занялся – подобно, кстати, тысячам других сумасбродов начального этапа российского рынка – по невежеству, не имея ни малейшего представления об этой деятельности и привлеченный миражами легкого обогащения.
Больше всего меня удивляло, что его жена, красавица Сусанна, спокойно на это смотрела и даже вроде бы поощряла бездарные рыночные потуги супруга. Она была в этом магазине не только единственной продавщицей, но, как я начал подозревать, и единственной рекламой товара, поскольку, переступая порог «нашей хибары» (как говаривала Жанна), покупатели смотрели не столько на смартфоны, сколько на бюст смартфонщицы, который – надо отдать ему должное – был действительно достоин восхищения.
Как-то, прогуливаясь вечером и сильно отдалившись от дома, я встретил ее идущей под руку с местным олигархом Тамерланом Тлехуговыим, образцовым южным красавцем с мефистофельскими чертами лица и белозубой улыбкой а ля Бельмондо. В победе этого плейбоя над Сусанной я не усомнился, как только увидел вместе, она же изобразила вид, что меня не замечает, а на следующий день позвонила и умильно напросилась в гости. Явившись с не свойственной ей точностью, она села напротив, забросив ногу на ногу и щедро одаряя меня бедрами, а потом, решив, видимо, что требуемый эффект достигнут, пошла канючить на предмет того, чтобы ничего худого не думать. Встреча с Тлехуговым имела, мол, место по заданию мужа и является частью коммерческой политики фирмы.
Я слушал с полным безразличием, хотя давно подозревал, что Святослав подкладывает жену под нужных людей, впрочем, не исключая, правда, возможности и варианта «самоподкладывания» при невмешательстве мужа, поскольку все сильнее убеждался, что в лавочке он является кем-то вроде свадебного генерала. Делами же по-настоящему рулила старшая на четыре года и гораздо житейски более искушенная Сусанна. Впрочем, все это меня не слишком беспокоило. Если мой сын постепенно превращается в сутенера, приманивая клиентов на жену, то это лишний раз свидетельствовало о том, что его фирма на грани банкротства.
В конце концов я потерял к ним интерес, а по существу ответил тем же, ибо уже давно эту парочку не интересовал.
После смерти Жанны я все чаще находил отдушину в Гаяне. Дни и ночи она проводила у моего изголовья, когда осознание кошмара вдовства, грядущего одиночества и безысходности, вызванное кончиной жены, сломило меня до такой степени, что последовал стресс чудовищной силы, и дочь, потрясенная смертью матери не меньше, чем я, ушла в отпуск, дабы ухаживать за отцом. Не знаю, как бы я выкарабкался, не будь ее рядом.
Лицом она не вышла и вообще не принадлежала к тем женщинам, которые интересуют мужчин. Была необщительной, вещью в себе и в компании, особенно многочисленной и шумной, чувствовала себя чуждой. Я опасался, что она останется одна, и даже пытался познакомить ее с сыном своего коллеги. Тем не менее замуж Гаянэ все-таки вышла и даже родила мальчика,
