поля и фермы встречались все чаще. Число путников на тракте тоже выросло, притом в разы. Мы приближались к большому городу. Рой сказал, что Бранд примерно в четырех лигах отсюда.
За широким перепаханным полем, которое рассекалось дорогой надвое, виднелся частокол очередной деревни. До заката осталось часа три.
– Что за столпотворение? – произнес Фосс, когда подъехали к селению.
До нас долетели звуки перепалки. Толпа крестьян обступила десяток крытых повозок. Размахивая руками, горцы громко спорили с возницами, одетыми в длиннополые старомодные кафтаны. Правда, я бы не стал говорить гномам в лицо, что их одежда не соответствует принятому нынче покрою.
Гномы, а это были именно они, широкоплечими глыбами стояли у своих телег. Рудники в их владениях изрядно истощились, особенно в Седых горах. После поражений прошлых лет им запрещалось осваивать новые месторождения. Конечно, не очень-то проконтролируешь, чем бородачи занимаются в своих глубинах, только все больше и больше гномьих купцов колесило по Сумеречью, скупая ценные металлы и железные слитки хорошего качества. Долгий хребет пересекали единицы из их расы. Бородатые скряги не желали платить непомерные, по их мнению, деньги за пребывание в южных краях. Поговаривали, что лишь Огсбурги не драли с гномов по три шкуры.
– Нет, нет и нет, почтеннейшие. – Громогласный бас старшего в торговой экспедиции гномов перекрыл шум толпы. – Мы чтим ваши обычаи, но наше дело совершенно не терпит отлагательств. Мы немедленно продолжим путь. Прошу вас, уважаемые, дайте дорогу нашим повозкам!
Гном еле сдерживал раздражение, однако ему все еще удавалось подбирать слова и не обрушивать на селян гору отборных ругательств. Кто знает, во что бы вылилась перепалка, случись она сейчас. В людских землях конфликты с местными почти всегда разрешаются не в пользу нелюди.
Крестьяне приметили наше приближение, и внимание большинства из них переключилось на караван лошадей с четырьмя всадниками во главе. Скоро мы подъехали вплотную к собравшейся толпе.
– Это не обычай, милсдарь! – бросил в лицо купца пожилой горец.
Добротное сукно, из которого была сшита одежда старика, выдавало в нем деревенского голову. Но благообразный облик портила козлиная бородка. Не чета гномьему богатству – бороде, опускавшейся густым покровом аж до ярко-зеленого кушака.
– Но, почтеннейший…
– Это закон! – взвизгнул горец и схватил гнома за грудки. – Скоро ночь! Или вы сейчас же пойдете с нами, или будете торчать здесь в своих клятых повозках до самого утра!
Гном побагровел. Десяток его товарищей потемнели лицами и схватились за торчащее за кушаками оружие. Селяне пока не увидели, но вот-вот заметят…
Намечавшееся смертоубийство пресек окрик Оливера:
– Что здесь происходит?
Все смолкли и уставились на Фосса.
Оставаясь в седле, Оливер навис над толпой властным изваянием. С прямой, как меч, спиной, глазами, стреляющими по сторонам молниями,
