поправил его Струмилин. – В японском бьют физиономии, а у нас только словесный обмен мнениями.
Большую часть пути прошли спокойно, видимость была хорошая, и ветер попутный. Но когда стали снижаться, ветер изменился и стал боковым, видимость резко ухудшилась, и началась болтанка. Богачев вышел в туалет, а вернуться обратно не смог. Во время одного из кренов, пока он был в туалете, нога того коня, который вошел в самолет первым, попала между деревянными планками дубового ящика. Конь не удержался и упал. Он упал, словно человек во время гражданской казни, на колени.
«Сейчас я освобожу ему ногу», – подумал Богачев и хотел было подойти к коню, но та кобыла, которую он затаскивал силой и которая сейчас была ближе всех к нему, взбросила зад и чуть не стукнула его по голове. Богачев успел отскочить.
– Что ты? – спросил он. – Я же хочу помочь.
Он снова пошел к коню, и снова кобыла не пропустила его.
«Они теперь не верят, – решил Павел, – и ни за что не поверят».
Глаза у коня все больше и больше наливались кровью, и он продолжал молчать, а это плохо, когда глаза наливаются кровью и когда молчат при этом. Это значит, гнев так велик, что ему не излиться в крике.
Богачев хотел пройти с другой стороны, но там его не пропустил второй конь. Он тоже взбросил зад, когда Богачев хотел пройти мимо, и тоже чуть было не угодил Павлу по голове.
– Эгей! – крикнул Павел, но в кабине его не слыхали из-за рева моторов.
«Идиотизм какой, – подумал Павел, – что же мне тут – сидеть?»
Минут через десять выглянул штурман Аветисян.
– Что с вами? – спросил он.
– Я в лошадином плену.
– Не можете пройти?
– Вы же видите.
– Плохо дело.
– Куда как хуже…
– А как мы будем их выводить отсюда?
– Не знаю. Думаю, без трагедии не обойдется. Чертовы лошади!
Богачев снова попробовал пройти, но снова кобыла взбросила зад, и он отскочил. Так ему и пришлось сидеть в хвосте до самой посадки…
На Уединении лошадей вывел каюр, работавший здесь на собаках. Он набросил аркан на шею кобыле, отвернул ее морду, а его помощник в это время перерезал веревки, мешавшие ей идти. Так же он вывел второго коня. Когда он вывел третьего коня, вожака, и перерезал постромки, связывавшие его ноги, тот заржал и бросился от людей к торосам. Он убежал в торосы, миновал их, упав несколько раз, потому что лед обдуло и снега не было, а поэтому было очень скользко, и оказался в тундре.
Каюр гонялся за ним до ночи. Потом он пришел в зимовку и сказал Струмилину:
– Погубили вы коня. Веры в нем теперь нет.
Он взял винтовку и ушел. А через час где-то вдали сухо хрястнул выстрел. Каюр вернулся и начал чистить винтовку в столовой. Там в это время ужинал струмилинский экипаж. Каюр долго чистил винтовку, а потом сказал:
– Акт подпишите, а то ревизий потом не оберешься.
Струмилин
