он. Енике и чета Швабе могут забрать ее к себе. Однако им придется ее содержать, а это означает расходы: всем было известно, что у Швабе денег не было.
Ничего, вмешался отец Алисы Швабе, он достал уже все необходимые средства «из русских источников». «Только вы держитесь подальше от нас», – рявкнул он, когда барон фон Кляйст указал ему на дверь.
От баронессы было не так легко избавиться. Она была встревожена и хотела сделать всё возможное, чтобы помочь. Семнадцатого августа она явилась в квартиру Енике и застала Анастасию спокойно сидевшей в гостиной. Анастасия отвернулась и отказалась с ней поздороваться.
«Вы со мной не хотите говорить? – спрашивала баронесса. – Почему вы со мной не разговариваете?»
Анастасия плакала. «Mamchen (мамочка), – произнесла она наконец, – я такая грязная, я не могу смотреть вам в глаза». Она повторила несколько раз: «Я такая грязная».
«Что нам делать?» – спросила баронесса.
У Енике была на этот счет одна идея. Как член зарождающейся (и на тот момент маловлиятельной) нацистской партии, Енике был уже известен полиции. Там он познакомился с единомышленником, инспектором Францем Грюнбергом, слушавшим с жадным вниманием его рассказы об Анастасии. Кто бы мог о ней лучше позаботиться несколько недель, чем Грюнберг, историк-любитель, кто как не опытный детектив мог бы одновременно и помочь решить ее дело?
Никому не пришло в голову спросить Анастасию, согласна ли она жить у полицейского инспектора, но в данных обстоятельствах это соображение казалось не особенно важным, и 21 августа, познакомившись с инспектором Грюнбергом, Анастасия переехала в его загородную усадьбу Функенмюле, неподалеку от Зоссена.
Она осталась довольна своим решением. В Функенмюле она обрела покой после беспорядочной унизительной жизни в колонии русских монархистов. Часами она бродила по лесу и берегу озера, собирала цветы и грибы. (Как убедился инспектор Грюнберг, это была целая наука: Анастасия с одного взгляда определяла, какой гриб сорвать, а какой – нет.) Она начала заниматься рисованием, играла с племянниками и племянницами инспектора и, когда ей случалось быть в хорошем самочувствии, всегда садилась за стол с семьей Грюнберг.
В этой непринужденной атмосфере инспектор имел возможность понаблюдать за Анастасией на досуге. «Она утверждает, что она младшая дочь царя, – сообщал Грюнберг, – и ее рассказы о жизни царской семьи в Тобольске и Екатеринбурге, очевидно, основаны на подлинном знании». Грюнберг был так поражен убедительностью рассказов и так сочувствовал стремлению Анастасии обрести прочную безопасность, что взял на себя личную ответственность за ее восстановление в правах. При посредстве начальника полиции в Бреслау инспектор нашел возможность обратиться к принцессе Прусской Ирене, сестре императрицы Александры Федоровны, с предложением приехать в Функенмюле для встречи с Анастасией. Это дерзкое предложение
