костра.
– Предельно ясно.
Она поставила пластиковый стакан на землю и развернулась. Я ожидала, что она пойдет с кем-нибудь поболтать, но Мина лишь попрощалась с несколькими ребятами и направилась через дюны к автомобильной парковке.
Что ж, я попросила ее оставить меня в одиночестве. Значит, это хорошо.
Мина уходила прочь. Наверное, я этого и добивалась.
Пока я смотрела ей вслед, какой-то парень вдруг споткнулся и врезался прямо в меня. Я выронила стакан. Торопливо пробормотав извинения, он взглянул мне в лицо. Мне пришлось сдержать дрожь, напомнив самой себе, что теперь я очень даже красивая.
– Я Кэл! – почти прокричал он. – Кэл Уотерс. А ты из класса Маркоса?
– Да. Я Кей.
– Мы уже встречались? У меня такое чувство, что я должен тебя помнить.
Я посмотрела на Кэла. Он был привлекателен. Он был Уотерсом. Это кое-что значило.
– Я Кей, – глупо повторила я.
– О’Кей, – рассмеявшись, сказал он и поднес серебристую зажигалку к кончику сигареты. – Не могу поверить, что не в состоянии вспомнить такую девушку.
Он был пьян. Будь здесь Диана с Ари, они бы, наверное, спасли меня – Ари высмеяла бы его вид, а Диана шептала бы мне на ухо всякие шуточки.
Но Дианы и Ари здесь не было. Возможно, мне стоило завести новых друзей.
Я улыбнулась своей новой безупречной улыбкой и коснулась руки Кэла так, как это делали другие девушки.
– Теперь ты наверняка меня запомнишь, – ответила я.
12
Маркос
Уин умер, и все вокруг вдруг стали вести себя так, будто им сделали лоботомию. Нет, не правильно. Все произошло так: Уин умер, и я остался единственным человеком в городе, чья врожденная лоботомия вдруг исчезла. Я вдруг начал видеть то, чего другие не замечали. Смерть Уина открыла мне глаза.
Хотя, возможно, дело даже не в этом. Все это похоже на какое-то хипповое дерьмо. Возможно, на самом деле было так: Уин умер, и я остался единственным человеком, который задумался о том, что это значит.
Уин был мертв. Слушай, я готов был кричать об этом. Мертв. У меня больше не было лучшего друга и уже никогда не будет. Лучшим другом может стать только тот, кто знает тебя вечно, с тех самых пор, когда ты и сам едва себя помнишь.
Мама громко разговаривала со мной и пыталась накормить. Братья жали мне руку и наблюдали издалека. Даже Ари – мы, конечно, не избегали друг друга, но и не проводили вместе время, и даже не разговаривали. Еще на похоронах выяснилось, что она не расположена переживать это горе вместе. Ладно. Круто. Она приняла правильное решение. Но видеть ее все равно было больно.
Вот что значила смерть Уина: это означало, что жизнь несправедлива. Другие парни преуспевали в жизни. Но никому не было до этого никакого дела, потому что в итоге всех нас ждал один и тот же конец. Какой смысл кого-то любить или быть любимым, если смерть абсолютна и неотвратима?
На пляжном пикнике я зависал у бочонка с пивом и смотрел, как все они смеются, все, кого я знал, все, кого мы с Уином могли бы назвать друзьями.
