внимательно посмотрел на меня и улыбнулся. – Жизнь чертовски странная штука, знаешь ли.
Но все равно, мне было ужасно стыдно и неудобно перед Берни.
– Послушай, Пам, – начал я и остановился, подождав, пока официант унесет наши опустевшие тарелки. – Тим сказал мне, что ты девушка Берни. А Берни мой лучший друг. Меня это очень беспокоит.
– О, ради всего святого! Я же сказала тебе: мне это необходимо! И уверяю тебя: Берни это не беспокоит. Хватит болтать об этом. Говорю тебе: Берни знает, какая я. Ему наплевать.
Официант принес мясо, запеченное в банановых листьях с артишоками и королевским картофелем. Пока он расставлял тарелки на столе, я размышлял.
– Выглядит просто превосходно, правда? – заметила Пам. – М-м-м! Я обожаю питаться именно здесь!
– Его должно это беспокоить, – не унимался я. – Ведь вы, я так понимаю, любите друг друга.
– О, заткнись! – Голос ее позвучал низко и неожиданно злобно. – Бери, что тебе дают, и радуйся!
Я совсем поник. Я сказал себе, что с этого момента и пальцем ее не трону. Совершенно безобразная ситуация! Берни – человек, который меня восхищает больше всех на свете, и я переспал с его девушкой!
Аппетит у меня совсем пропал. Как ни хорош был стейк, жевать его было невыносимо тяжело. Вяло ковыряясь в тарелке, я оглядел ресторан и вновь почувствовал тревогу, когда увидел, как Генри неожиданно быстро прокатился по боковому проходу к входной двери. Там я заметил высокого, массивного телосложения мужчину лет шестидесяти, который резко шагнул из тени в тускло освещенный зал. Такого представителя рода человеческого видеть мне еще не приходилось, к тому же, насколько я мог судить, он уже успел уничтожить изрядное количество спиртного. Толстое лицо украшал невероятных размеров нос, придававший своему владельцу сходство с сильно недовольным дельфином. Голову его украшал вопиюще оранжевый парик, лихо съехавший на сторону и оголивший откровенно лысый череп. На нем был канареечно-желтый льняной костюм и украшенная оборками фиолетовая рубашка. Ко всему прочему он явно был чрезвычайно горд собственной персоной.
– Только посмотри на этого ненормального! – радостный оттого, что появился повод сменить тему, громко шепнул я. – Кто это может быть?
Пам бегло взглянула на заинтересовавшего меня субъекта и пояснила:
– Это Клод Кендрик. Он владелец самой модной, самой дорогой и самой доходной здешней галереи искусств.
Пока она говорила, я с интересом наблюдал за тем, как фиолетово-канареечное чудо покачиваясь доковыляло до столика – третьего от нас. Вслед за ним вошел худой, гибкий мужчина, которому на вид можно было дать как двадцать пять, так и сорок. У него были длинные черные, соболиного оттенка, густые волосы, вытянутое лицо, узкие глаза и практически безгубый рот – это сочетание делало его физиономию подозрительной и жестокой, похожей на мордочку крысы.
– А это Луис де Марни, который управляет галереей, – продолжила свои пояснения Пам, отрезая и кладя в рот кусочек стейка.
Угодливая суетливость Генри дала мне понять, что
