в Чечне Дудаев, вероятно, почувствовал бы, что его репутация в достаточной мере сохранена, чтобы вслед за Татарстаном подписать некий федеративный или конфедеративный договор с Россией. В этом случае, с точки зрения ельцинской администрации, первостепенный вопрос «отсоединения» был бы разрешен, и последовавшей войны почти наверняка удалось бы избежать.
Большинство чеченцев, возможно, были бы готовы принять эти условия – мне не раз говорили: «Мы готовы подписать договор с Россией, но только как равные». Так что некое решение, которое предполагало бы равноправную конфедерацию, вполне вероятно, и было бы одобрено. Большая часть обычных чеченцев, с которыми я встречался до войны, а особенно, конечно, пожилые люди, с женами и семьями, не были фанатичными националистами и боялись войны. Но в то же время подобный договор в самом деле мог быть очень непопулярен среди некоторых молодых активистов в гвардии Дудаева, и это могло легко предрешить его собственную судьбу.
В любом случае этот договор не состоялся. Вот что сказал в августе 1996 года профессору Валерию Тишкову президент Татарстана Минтимер Шаймиев:
«В тот момент, когда Ельцин посетил нашу республику в марте 1994 года, он был почти готов к переговорам с Дудаевым по татарстанской схеме, но тогда ему сказали, что Дудаев плохо о нём отзывается. “Как я могу с ним встречаться, если Дудаев меня оскорбляет?” – спросил меня Ельцин. Я бы предположил, что эти сообщения с заявлениями Дудаева намеренно поместили в газетах, чтобы настроить Ельцина против встречи с Дудаевым, поскольку, к сожалению, не все члены Совета безопасности были за такую встречу»19.
На самом деле, хотя версия о подобном заговоре «ястребов» внутри ельцинской администрации (возможно, на том этапе во главе его стояли Сергей Шахрай и Сергей Филатов) весьма правдоподобна, столь же верно и то, что публичные и в крайней степени личностные оскорбления Дудаева в адрес Ельцина вплоть до марта 1994 года действительно имели место, и это выглядело очень недипломатично. Еще одним разрушительным примером действий Дудаева была его угроза казнить российских пленных, захваченных при нападении оппозиции на Грозный 26 ноября 1994 года – похоже, именно это уничтожило любую возможность того, что российское государство, получив удар по носу, сможет спокойно отступиться от прямого вмешательства и трусливо повернет назад.
Быстро оказалось, что угроза по поводу пленных не будет приведена в исполнение (еще одно доказательство того, что Дудаев просто говорил, не думая)20, но вред уже был нанесен. Муса Дамаев, бизнесмен и авторитетный человек из города Шали, сказал мне в мае 1995 года:
«Нам не нужен храбрый президент, потому что сам наш народ и так храбрый – даже женщины и дети. Кто нам нужен, так это мудрый президент, который думает головой, доводит дела до ума и не говорит слишком много. Не надо было так сильно оскорблять ельцинское правительство до войны, и прежде всего, не надо было показывать, как
