сколько? — поинтересовался Гордеев. — Я имею в виду в деньгах.
— До прошлогоднего августовского кризиса наша компания американскими экспертами оценивалась в два миллиарда триста миллионов. Долларов, разумеется.
Гордеев даже присвистнул.
— Вот и посчитайте, — продолжал Проскурец. — Триста тысяч акций — это примерно шесть процентов от общего пакета.
Гордеев призадумался, принявшись вычислять.
— Не утруждайте себя, Юрий Петрович, — сказал Проскурец. — Сумма, которая принадлежала Волкову, составляет от ста до ста пятидесяти миллионов долларов.
Гордеев все еще не мог отделаться от мысли, что перед ним не очередной рассказчик красочных баек про чьи-то несусветные доходы. Таких баек он за все девяностые годы наслушался бесконечное множество, от клиентов — в особенности. Он поймал себя на мысли, что невольно осматривает кабинет покойного. Квартира как квартира, в обычной панельной башне серийного образца. Глядя на это, никогда не скажешь, что здесь живет миллионер.
— «Интерсвязь» — это первая российская компания, акции которой стали высоко котироваться на Нью-Йоркской фондовой бирже, — продолжал Проскурец. — Я не хвастаюсь. Для нас самих это было полной неожиданностью. Впрочем, я ошибаюсь. Есть у нас в штате один толковый парень, для которого такой поворот событий был нормальной закономерностью. Во многом благодаря его голове мы достигли таких высоких показателей.
— А кто этот парень?
— Вам действительно интересно?
— Пожалуй, да.
— Если хотите, я могу устроить вам встречу. Это проще простого. Надеюсь, вам будет о чем потолковать. Его зовут Миша Федотов. Это действительно прелюбопытная личность.
— Не сомневаюсь. Но давайте вернемся к Волкову. Вы поддерживали отношения после его ухода?
— Поддерживали, если можно так сказать. Он предложил мне выкупить его шестипроцентный опцион. Я, в принципе, дал «добро». Мне было выгодно завладеть его пакетом акций, тогда бы я сразу стал монопольным владельцем «Интерсвязи». Шесть процентов — это достаточно, чтобы повлиять на управляемость компании. Но таких денег у меня на тот момент не было, как нет и сейчас. Кризис здорово всех подкосил. Поэтому я всячески оттягивал момент выплаты. А Володя регулярно настаивал, звонил, говорил, что, если я не потороплюсь, он весь свой пакет выбросит на биржевые торги.
— Ему нужны были деньги? — спросил Гордеев, ожидая нового поворота истории.
— Да, ему нужны были деньги.
— Вы не знаете, зачем? Это же не просто деньги, а очень большие деньги. А судя по всему, в жизни он был не слишком притязательным человеком.
— Вы правы, не слишком. Почти непритязательный. Довольствовался самым малым. Деньги для него были не самоцелью, а инструментом. Очевидно, в последнее время он затевал какой-то новый проект, который требовал больших финансовых вливаний.
— Я
