на Таганской, 34. Кости на месте еще не было, и Гордееву пришлось довольствовать лишь Машенькиным кофе.
Он еще вчера договорился с Костей о встрече. Как и в вопросах высоких технологий, Гордеев был такой же неуч по части крупных финансов. Не совсем, конечно, неуч, но отстал безнадежно. Его страна развивается семимильными шагами, скачет с места на место, что кенгуру. В одном и том же месте сегодня могут действовать одни законы, а завтра картина меняется радикально с точностью до наоборот. Вышел из мейнстрима — все, начинай сначала. По поводу своей неграмотности Гордеев огорчался не очень сильно. Он был уверен в одном: если надо, он освоит любую сторону жизни за рекордно короткий срок. Еще на юрфаке он удивлял однокурсников своей чудовищной обучаемостью, когда однажды за одну ночь вызубрил чуть ли не назубок весь толстенный том по римскому праву, за что в итоге заслуженно любовался твердой «отл.», вписанной в зачетку нервной рукой профессора Арцыбашева.
— Привет, Юрец! — послышался бодрый голос Кости. — Давно ждешь?
— Не очень, — отозвался Гордеев. — Пришел и жду.
— Извини, старик, еще секундочку. Мне нужно срочно кое-куда звякнуть. В моем мобильнике что-то батарейки подсели.
— Возьми мой. — Гордеев не без бахвальства извлек из кармана новенькую, еще пахнущую свежим пластиком овальную «Моторолу».
Как и ожидалось, Костя вскинул брови.
— Откуда? От Проскурца?
— Аванс.
— Растешь, черт возьми, — резюмировал Костя, набирая номер на новой гордеевской «игрушке».
Пока он болтал, Гордеев думал, какая же это светлая голова придумала сотовую связь. С ее появлением человек перестал быть привязанным к дому, к конторе, к рабочему месту, где он, как правило, сидел в четырех стенах, взаперти, в ожидании телефонных звонков, изнывая от недостатка общения. А теперь ходит, где ему вздумается. Вот она — та самая долгожданная свобода!
— Хорошая штука, — сказал Костя, протягивая Гордееву телефон. — На, носи. И не теряй. Другого такого тебе еще долго не видать.
— Как знать. Никогда не угадаешь, что она выкинет в следующий момент.
— Кто она?
— Жизнь, кто же еще?
— А, ты все про это. Жизнь, друг мой, мы сами себе делаем.
— Да ну? А разве не мама с папой?
— Ну все! — не выдержал Булгарин. — Вступать в дискуссию по поводу твоих никчемных тем я не собираюсь.
— Да я тебя, в общем-то, и не призываю. Ты сам заводишься. Что, что-то там с клиентурой? Какие нелады? Говори, поможем.
— А разве не ты нуждаешься в моей помощи?
— Я, — кивнул Гордеев. — А завтра наверняка ты будешь нуждаться в моей. Никто ни от чего не застрахован.
— Гордеев, не обобщай, — брезгливо скривившись, отрезал Булгарин.
— Ладно, не буду.
Костя удалился выкурить сигарету, а когда через пять минут вернулся, на его лице уже как ни в чем не бывало
