разница между большинством музыкантов и теми людьми, которые пишут критику и историю музыки. Пишущие люди стремятся определить эстетические позиции, в то время как исполнители по большей части рассматривают эстетические категории как набор ограничений, из-за которых они теряют работу, хотя вполне способны ее выполнить. Данный подход с неизбежностью сформировал мое отношение к истории музыки: всякое стилистическое разграничение, несмотря на весь тот интерес, который оно представляет, мне видится преградой. Поэтому, описывая эволюцию американской музыки, я всегда ищу связи и способы объединить артистов и стили, которые обычно раскладывают по разным ящикам.
Это не значит, что я предпочитаю преемственность переменам, – скорее я просто восхищаюсь тем, что преемственность проявляется даже среди самых драматичных перемен. Например, нет лучше повода ощутить весь трепет, связанный с ранним рок-н-роллом, нежели тот момент на записи 1954 г. Milkcow Blues Элвиса Пресли, когда после двух куплетов классического медленного кантри-блюза он останавливает группу словами: «Парни, стоп. Это все меня не торкает. Давайте оторвемся по-настоящему», а затем запевает безумное скачущее буги[38]. Точно так же я был зачарован, слушая сделанную в 1928 г. запись Бенни Мотена[39] и его Kansas City Orchestra, на которой трубач, Эд Льюис, прерывает фортепианное вступление Мотена фразой «Эй, Бенни. Кончай этот рэгтайм. Давайте оттянемся по-настоящему», – и принимается петь скэтом[40],[41]. Разница между музыкой Пресли и Мотена очевидна, но так же очевидно и сходство их намерений порвать со старыми ритмами – равно как и желание показать свое мастерство владения стилями ушедшего времени.
Таким образом, одним из основных моих побуждений при написании этой книги было желание избежать априорных суждений об истории жанров, уйти от деления восьмидесятилетней истории популярных стилей на рубрики вроде рэгтайма, джаза, свинга, ритм-энд-блюза и рока. Не потому, что эти рубрики неточны или спорны, но оттого лишь, что я, выходя за их рамки, слышу музыку по-другому и начинаю замечать вещи, прежде ускользавшие от моего внимания.
Этот процесс предсказуемо помог мне осознать, как мой собственный опыт определил мой музыкальный вкус. Если говорить о Пресли, то воспринимать его как революционера от музыки мне мешает тот простой факт, что я родился в 1959 г. В первый раз я увидел его в 1973 г. в телешоу Aloha from Hawaii: его украшенный стразами костюм, лас-вегасская манерность и помпезный звук аккомпанирующего ему оркестра подчеркивали все то архаичное, чрезмерное, нелепое, что всегда сопутствует мейнстримному шоу-бизнесу. С тех пор я осознал важность музыки Пресли и оценил юношескую возбужденность его ранних записей на студии Sun и мрачное обаяние в фильме King Creole, но все это пришло скорее после того, как я читал о нем, нежели после прослушивания его песен или просмотра его выступлений: словом, мне нравится его творчество, но оно никогда не играло важной роли в моей жизни.
В
Буги, или буги-вуги (
Бенни Мотен (Bennie Moten, 1894–1935) – пианист и бэндлидер, один из популяризаторов стиля буги-вуги. –
Скэт (
Bennie Moten’s Kansas City Orchestra, “Get Low-Down Blues” (Camden, NJ: Victor Record 21693, 1928).
