сесть в ненавистное седло, капитан решил пройтись до видневшейся впереди, на западе, россыпи белых валунов.
– Вы далеко собрались? – поинтересовался лейтенант.
Де Аргуэлло улыбнулся стоявшему с плиткой табака Паломино и лишь махнул рукой, давая понять, что нет оснований для беспокойства.
Глава 6
Луис уже основательно удалился от своих, а белая цепь камней всё еще оставалась вне досягаемости. Местность вокруг изобиловала дичью. Стоило ненадолго затаиться в высокой траве, как можно было подкараулить вилорогую антилопу, пятнистого оленя или какую-другую живность. Но это сейчас нисколько не занимало капитана. Неясная история с мадридским гонцом и паутина, которую плел герцог, – вот что не выходило из ума. «Нет, надо в Монтерей… Время бежит! Положение остается неясным и чревато опасными неожиданностями…»
Внезапно Луис напряг слух. Травы продолжали мерно шелестеть, где-то высоко и кратко прокричал ястреб. Внешне всё выглядело спокойно, но что-то интуитивно заставило замереть и быть начеку. Неожиданно он уловил не то стон, не то приглушенный говор. Места были настолько пустынными и дикими, что, представив себе, что это могло быть, капитан похолодел. Осторожно пригнувшись в траве, он колебался, с трудом подавив в себе желание повернуть назад. Но стыд перед своими солдатами, пусть даже глупый и пустой, не позволил отступить. Взыгравшее самолюбие идальго подхлестнуло и принудило крадучись двинуться навстречу звукам. Обернувшись в последний раз, Луис уже не узрел маячившего вдалеке бивака – всё скрывала трава. Виднелись лишь каменистая шапка скалы да черные силуэты зависших над нею стервятников. Темная, отчаянная мысль сдавила душу, но он прогнал ее прочь усилием воли. Добравшись наконец до камней, он чуть приподнял голову – и обомлел.
Красный песчаный склон круто уходил вниз, у подножия которого были двое. Раздетые донага, оба лежали, широко раскинув руки и ноги. Запястья и щиколотки были накрепко прихвачены сыромятными ремнями к вбитым в землю клиньям. Палящее солнце альменды жестоко жгло безжизненную плоть, но это было мелочью в сравнении с тем, как их обезобразили. Мясо на бедрах и икрах было срезано до костей, срезано оно было и на руках. На лица Луис смотреть не смог. Их попросту не было. Вместо кожи их покрывала пористая корка запекшейся крови.
Капитан долго лежал, прижавшись к камням, не в силах пошевелиться. Всё тело похолодело от мелкого липкого пота. Затем, судорожно глотая слюну, глянул еще и застонал от страшной правды.
Полосатое серапе и выжженное солнцем дырявое сомбреро, валяющиеся тут же, у ног одного из несчастных, подсказали де Аргуэлло имя жертвы.
– Нет, – прохрипел он. – Этого не может быть… Тавареа!.. И один из его сыновей… Но они же гнали стадо на юг, а мы… на север…
И тут позади него послышался скрытый шорох, глухо лязгнула сталь, влажно хрупнули удила под зубом
