ночь звёздна, и прям по среди дома возник огонь зелёный и на столе у той женщины проявился камень зелен изумруд. Откуда он проявился, про то не ведомо. Но свет его осветил всё поселение женское, да всех поднял на ноги. Схватила камень женщина что младшого брата привечала, в кулак, да за руку ухватила его другой, к мостку проявившемуся потянула, не говоря ни слова. На словеса сил не тратя попусту. Собрались все женщины поселения да с огнями факелами двинули к ней в дом. А их уж и след простыл. Не поверили женщины, что мать детей бросила, да с чужаком к мостку кинулась. Стали судить да рядить, где они могут быть. Самые глазастые всё-таки заприметили в ночи тени человечески, да за собой всех остальных к речке потянули.
Добежали двое до мостка, а только один взошёл на него. Пред тем как отдать камень молодцу, проговорила женщина слова горькие:
– Не быть мне больше в круге. Отвернутся от меня товарки да подруги, но ты и меня спас, показав, что настоящие люди бывают, да какими случаются. Детей моих всему обучил да ко многому приспособил. Не жалею я камня, не захотел со мной водиться, так и быть по сему. Вон Бог, вон мосток. Иди и меня не забывай. Хоть и люб ты мне стал, но сердцу не прикажешь. У тебя свой путь, нет меня на нём. Видно Боги так судили, да приговорили.
Втолкнула женщина молодца на мосток, а камень руку ему жжёт. Стоило ему перейти мостик, как жжение исчезло, да и погоня из женщин остановилась, ибо не было больше ни какого мостка. Исчез он как утренний туман, что от реки поднимался, слизав и ночь и мосток, что успел явится, да с молодцем пропустится, на другой бережок. Поклонился погони младшой брат, и отправился в поселение мужчин что праздности предовались. Вроде и как в нескольких шагах, да пока дошёл, уже и солнце встало на небе синем. Вышел большак на крыльцо своей избы расписной, и улыбаясь встретил пришлого. Видел как кулак с зажатым камнем светится. Не надо было ему слов да разговоров, всё понял с первого раза, да видать не до конца он людей научился разгадывать, но о том сказ дальше. Долго ли коротко, но собрались возле путника что год назад ушёл, а теперь воротился, все мужики и с застывшем дыханием смотрели на чашу что пред ним появилась. Каждый вспоминал свою просьбу к волшебной голубой каёмочке, и думал о том, чего бы он ещё пожелал, да воплотил в мечтах своих праздных. Все видели как поднял руку, все видели как губы чего-то прошептали, но не видели как камень упал в чашу с голубой каёмкой, да как что-то проявилось в ней. Вздох разочарования пронёсся по рядам мужиков. И было от чего. Посреди чаши каталось яблочко обычное, золотым отсвечивающее, медовым бочком солнышку улыбающееся. Чуть не подкосились колени у молодца, когда понял он какую ошибку совершил. Не два, а одно яблочко он попросил, сказалась ночная погоня, да слова что не выходили из головы молодецкой той женщины, что всем рискнула ради него, не получив даже того на что рассчитывала.
По ту пору произошло многое. Младшой брат только и произнёс, слова горькие:
– Ах, я такой, сякой, голова с дырой! Слово не воробей вылетит
