значит, наше время пришло к чаше обратиться.
Женщина чуток осмелев взглянула большаку в глаза с надеждой, тот прикинув что-то, решил что отповедь не помешает, и потому начал с обычного:
– Ну, ты меру знай, желанье конечно загадай, да ведь помнишь сама, по уговору, да по суровому приговору, только одно желание можете попросить у чаши волшебной. А если снимется заклятье, то и вам и нам не видать боле чудес, а будет одно проклятье, но уже на всех.
Женщина оградила себя жестом защиты да и с поклоном ответила:
– Знамо дело большак, все сбудется, коли рассудится. Просьба малая, живём в чёрном теле, нет ни помощи ни роздыху, так хоть посуху пока дождик не ударил, собрать урожая, деток кормить, да самим выходить, да скотинку не сгубить.
Ей же в ответ уже из-за дверей, грозно да так, что вся улица услышала рык могучий:
– То, то, хоть и кто старое помянет – тому глаз вон, а кто забудет – тому оба. Вы над нами потешались, время и черёд наш пришёл. На те чашу, мечи камень, да и убирайся по добру по здорову, у меня корова вот тот час доится должна, пора отведать свежего молока.
Выйдя и вынеся женщине чашу простую, большак сдёрнул с неё платок узорчатый, и пред наблюдающим не подалёку молодцем предстала обычная чашка не глубока, что твоё блюдце, но с голубой каёмочкой. Бросила туда камешек зелёненький да блестященький, женщина, пробормотала желание, да и поклонившись отправилась восвояси, платочек всё свой теребя. Не выдержал молодец да и стал к большаку с расспросами приставать. Что да как, да почему, да как такое случилось, и по чьему приговору, да уговору, и не мала ли чашка, да велика ли цена камешка.
– То, то я и смотрю, что не здешний ты, мил человек. Зайди в дом, там и поговорим, и молока попьём и пирогов поедим, да и всё сам расскажешь, да и меня послушаешь. Оно так и время скоротается. А то скука у нас тут, нет развлеченья, для духа отдохновения. Пройдя в дом большака молодец, смотрел на всё во все глаза да только поражался, как же всё здесь по волшебному велению делалось. Большак смотрел на молодца да улыбался в бороду. Отпочивав путника, стал он слушать его рассказ о путешествиях да случаях в пути дорожке происходящих. О том как люди живут, да чем свет белый красен. Незаметно и вечер подошёл и звёзды засветились, а молодец всё рассказывает, да в красках и с присказками. Раззадорил он большака на откровения, тот и принялся промеж дела тоже сказывать. И выходило по его рассказу, что жили они ранешно так же как все. Мужики в лесу, да на речке промышляли, землю пахали, да мёд брали. Бабы в дому да со скотиной управлялись. Но дошли как-то до них купцы переезжие, да и привезли в их селение ещё не раздельное, муку чудную, у них всё на неё и выменяли. Бабы от радости, что хлеб из такой муки, ярым да сладким получается, только из него готовить стали. Всех потчевали, да и сами пристрастились его кушать. Только неладное не скоро заметили. Стали сварливыми они без меры, и куском хлеба попрекать стали больше меры, и то им стало не так, и это не этак. Стали мужиков прижимать так, что многие стали семьи свои кидать да в леса
