израильтянам важный урок – не столько о манне, сколько о субботе, как отмечает Джеймс Соннендэй[162]. Когда они вырвались из египетского рабства, из-под власти правителя, который ничуть не заботился ни об их отдыхе, ни об их достоинстве, суббота приобрела для них исключительно важный статус. Свобода, приходящая вместе с субботой, олицетворяет собой именно те ценности, отсутствие которых имело место в имперской системе Египта. Не потому ли народу было так трудно уяснить себе, какое благословение они получили, что никогда прежде у них не было дня, в который им не нужно было трудиться и бороться за существование? Если в Египте у них и были какие-то возможности для отдыха и общения, то суббота в их число явно не входила.
Урок, о котором сказано выше, был рассчитан на то, чтобы подчеркнуть исключительную важность субботы. Пища, которую израильтяне получали на каждый день, была призвана заверить их в Божьей заботе, но это отнюдь не означало, что им можно было всю неделю сидеть сложа руки. Ведь манна таяла на солнце (Исх 16:21) и портилась при хранении (Исх 16:20). В первую субботу после исхода люди по обыкновению своему поднялись ни свет, ни заря на труд. Каждый рассвет, включая рассвет седьмого дня, побуждал их с головой погрузиться в работу. Они привыкли трудиться без выходных. Так что часть народа оделась с восходом и отправилась собирать манну. Но их ждал очередной сюрприз. «Некоторые из народа вышли в седьмой день собирать – и не нашли» (Исх 16:27). Безусловно, все это было неспроста[163]. Моисей объяснил им, произошедшее: «Смотрите, Господь дал вам субботу, посему Он и дает в шестой день хлеба на два дня: оставайтесь каждый у себя, никто не выходи от места своего в седьмой день. И покоился народ в седьмой день» (Исх 16:29, 30).
В чем же смысл этого субботнего сюрприза? В их беспросветные трудовые будни ворвалась давно забытая реальность. На берегах Нила не было ни субботы, ни спасения от палящих солнечных лучей. И вот эта нить, на которую были нанизаны безрадостные, похожие один на другой дни, разорвана. Жестокого гнета больше нет. Жизнь пошла иным руслом, и теперь у них есть возможность разогнуть натруженную спину, поднять голову и осмыслить свое предназначение.
Освобождение застало их врасплох, поразило как гром среди ясного неба. Они так мечтали о лучших временах, но при этом оказались не готовы к той реальности, которую несла с собой суббота. Их нужно было переориентировать, перенастроить, приготовить к жизни в качестве свободных людей. Все их рефлексы были настроены на борьбу, подозрительность и недоверие. Они были куклами в чужих руках; теперь же им нужно было думать и действовать самостоятельно, и они растерялись, не зная, как быть. «Можно видеть, – пишет Бубер, – как еще не сформировавшийся, буйный и непокорный народ переходит от недостатка свободы к осознанию проблем, с новообретенной свободой связанных»[164]. Израильтяне привыкли к конкуренции, а не к сотрудничеству, к принуждению, а не к убеждению, к жестоким требованиям фараона, а не к нежному прикосновению Бога[165].
С учетом всего
Sonnenday, “Unwrapping the Gift Called Sabbath,”41.
По мнению Бенно Якоба [Benno Jacob,
Buber,
Sonnenday, “Unwrapping the Gift Called Sabbath,” 39.
