style="font-size:15px;"> В свет софита входит мужчина, и вид у него тоже абсолютно роскошный. Тело у него уже миновало юношеский возраст – мускулы бугрятся, натягивая ткань рубашки, – но лицо кажется совсем молодым. Улыбка его слишком прекрасна, чтобы можно было назвать ее усмешкой. Его гладко зачесанная прическа сама по себе выглядела бы глупо, но в сочетании со смуглой кожей, точеными чертами и широкими плечами она создает неуловимый отблеск Старого Света, в котором он так отчаянно нуждается. Тот самый отблеск, который делает его чем-то большим, чем зазнавшийся мальчишка. Ох, как же невероятно красива его улыбка. Воротник кристально-белой рубашки расстегнут, черные брюки сидят идеально.
Бог танго из моих невинных подростковых мечтаний.
Челюсть у меня падает все ниже, и ниже, и ниже.
Блейк начинает смеяться.
Но тут вступает музыка. Бандонеоны отсчитывают ритм. Мягко стучат барабаны.
Девушка припадает к земле, описывая левой ногой медленный полукруг. Юноша лениво обводит ее вокруг себя, а потом, подняв, прижимает к груди.
Она скользит…
…вниз вдоль его тела.
Они отражают движения друг друга в какой-то идеальной гармонии. Звучит неспешный ритм. Пара испанских гитар и вальяжное фортепьяно. Они вращаются, кружатся, припадают к земле… скользят.
Какая красота. Какое изящество.
И как, черт возьми, сексуально.
Юноша вращает ее на месте одним лаконичным движением кисти. Она поворачивается к нему лицом. Он ловит девушку под правое колено и нагибает почти к самому полу; ее кудри касаются обшарпанной древесины.
Потом он тянет ее вверх по исцарапанному полу, и она встает, прижимая руку к его щеке. Он делает шаг навстречу, и они завершают танго аккуратным движением сомкнутых рук. Музыка затихает, оставляя после себя послевкусие долгой ноты в басах.
На секунду клуб затихает, затаив дыхание.
Молчание разрывается аплодисментами. Мужчины и женщины всех возрастов одобрительно свистят.
А я стою на месте как громом пораженная. Неподвижно.
Думаю, можно не говорить, что мои мечты перестают быть невинными.
– Майя, у тебя изо рта слюни капают, – дразнит меня Блейк.
Меня грубо вырывают из объятий фантазии.
– Заткнись, Гэндальф.
– Гэндальф? – Он широко распахивает глаза.
– Кто-то же должен тебе сказать. – Я изо всех сил стараюсь смотреть на него сверху вниз, но ввиду его высокого роста это дается мне непросто. – Эта борода просто ужас какой-то.
– Раз ты сравнила меня с одним из истари, я буду носить эту бороду вечно.
И снова я просто вынуждена посмотреть ему в глаза:
– Истари? – В моем голосе слышится недоверие.
– Так уж их называют, дорогуша, – снисходительно объясняет он. – Если бы ты прочла книги, а не просто посмотрела фильмы, ты бы…
Глаза чуть не вываливаются у меня из орбит.
– Я
