приезжий попадал в столовую, то не мог не прийти в восторг от ее вида. Залитая светом, с ореховым потолком и инкрустированными ценной древесиной филенками, она отличалась уютом, а мозаичные панно-натюрморты (в ту пору немодные) придавали ей особенный шарм. В верхней части камина помещалось распятие.
Приглашенному в концертный зал приходилось подняться в бельэтаж по той же лестнице с золоченой решеткой, что вела в столовую. В фойе его внимание сразу привлекали русские портреты XVIII века и картины итальянских художников. В самом же зале между арками и кариатидами размещалось множество больших зеркал, создающих причудливую игру света, особенно во время проводимых здесь балов. „Думаю, ее высочество достойна того, чтобы быть отраженной миллионы раз“, – заметил хозяин в ответ на похвалу интерьера. Эта мысль находила свое подтверждение в наличии всевозможных зеркал почти во всех апартаментах. В Белой гостиной столь важная деталь убранства отличалась самым пышным обрамлением, и здесь же, на боковых стенах, присутствовал другой знак внимания к хозяйке дома – портреты ее родителей, привезенные из Дармштадта.
Удостоенные приглашения в личный кабинет великого князя, расположенный справа от вестибюля вслед за приемной, могли увидеть деревянные перекрытия, расписанные в русском стиле. Над красивым камином внимание привлекал резной щит (картуш) в ореховой раме с монограммами „С“ и „Е“. За кабинетом находилась спальня. Покои великой княгини в стиле рококо выделялись особой красотой и напоминали гостиные загородных императорских дворцов. Наиболее торжественно смотрелась Малиновая зала с огромным угловым окном. Приемная Елизаветы выглядела несколько скромнее – главным украшением комнаты были картины. Живопись наполняла и кабинет великой княгини, сильно отличавшийся от остальных помещений. Никакой парадности, никакого блеска, никаких причуд. На первый взгляд он даже удивлял какой-то хаотичностью, но при более внимательном рассмотрении в нем угадывался так называемый английский стиль, давно привычный и комфортный для Елизаветы. Глубокие мягкие кресла и диваны с обивкой разных цветов и рисунков, тяжелые портьеры, раскидистая пальма возле окна, ширмы, разные безделушки на письменном столе – все это при очевидной тесноте создавало свой неповторимый уют, во всем чувствовалось нечто домашнее и глубоко личное».
В такой великолепной обстановке прошли первые дни после свадьбы. Огромный и роскошнейший дворец, обставленный с безупречным вкусом. Все это для принцессы из заштатного Дармштадта должно было казаться настоящим чудом, свалившимся прямо с небес! Сказка ее жизни, начинавшаяся не очень-то весело, подходила к хорошему сказочному концу – прекрасный принц вызволил ее из заточения, привез в свой дворец, а дальше уже и неинтересно: «Принц и принцесса поженились. Они жили долго и счастливо и умерли в один день». Рассказывать больше особо не о чем. Или начинать новую сказку: «Жили-были принц и принцесса. Они поженились, и все было хорошо, как вдруг откуда ни возьмись…»
