немного пути, и мы бы обняли старых родителей, жен и детей. Мы зашли недалеко вглубь вашего фьорда и сделали привал на ночь, думая, что находимся под защитой наших богов и местного вождя.
– Так и есть, – кивнул головой хёвдинг. – Никто не смеет причинить вред путешественнику, из какой бы земли он ни был.
– Глубокой ночью на нас напали, мы яростно защищались, но они превосходили в количестве. Нас становилось все меньше, и мы решили пробиваться к драккарам. Нападавшие уже захватили две ладьи и вывели их в море, мы с боем заняли третий корабль. Нас осталось только шестнадцать человек, из них пятеро не могли пошевелиться от ран. Мы сели за весла. Внезапно с моря нас атаковали снеккары, они закидывали наш корабль стрелами и факелами, и мы вынуждены были уйти вглубь фьорда, чтобы скрыться меж скал или в ущелье. Наш драккар был слишком тяжел для одиннадцати гребцов, к тому же шел против ветра, и мы выкинули все товары за борт и остались без мачты. Только тучи и длинные ветви деревьев помогли нам скрыться от преследователей.
– Свен, ты знаешь, кто напал на твои драккары? – нахмурился Бьярни.
– Нет, они не проронили ни слова и закрыли лица масками.
– А как выглядели их кнорры?
– В отблеске пламени мне показалось, что один снеккар был красного цвета.
Бьярни переглянулся с братом.
– Этого недостаточно для обвинения, – произнес хёвдинг.
– Я никого не обвиняю, я прошу дать нам кров, пока мы не починим кнорр. Мы потеряли товары, но у нас остались золотые и серебряные монеты, нам есть чем платить.
– Вы не успеете починить корабль, к тому же у вас нет мачты и паруса. Выходить в зимнее море на таком драккаре – это смертоубийство. Вы можете оставаться здесь сколько хотите, ни о какой плате не может быть и речи. О раненых мы позаботимся.
На протяжении всего рассказа Брюнхильд стояла, прижав к груди кувшин с медом, и не сводила глаз с молодого человека. Ее одернула мать Торфинна:
– Дай гостям сухую одежду, а я сделаю отвар из лука и трав, посмотрим, насколько глубоки их раны.
Раненых положили на постели, устроенные на возвышениях в спальных покоях. Некоторые лежанки были отгорожены невысокими стенками – они предназначались для хёвдинга и других старейших людей рода или для женатых пар, остальные спали вповалку по несколько человек. Мать Торфинна напоила раненых отваром и обследовала увечья – не чувствуется ли запах лука из открытых ран? Нет, ее нос не уловил и слабого лукового душка, значит, полученные ранения не слишком глубоки, и ни один гость не умрет. Она позвала девушек, и те с шутками и прибаутками промыли гостям раны и перетянули повязками. Присутствие веселых хуторянок подействовало на варягов лучше любого снадобья: они приободрились, с удовольствием отдавали себя в заботливые руки и со смущенной усмешкой поглядывали на юных знахарок.
Купцы,
