запомни, Макс – наш гость, – Арни обратился к двоюродному брату. – Мы должны оказывать людям, находящимся под нашим кровом, самое сердечное гостеприимство.
– Я так и делаю, – бубнил Торфинн. – Я всего лишь хотел пошутить.
После того, как все разошлись, Торфинн сдвинул шляпу на затылок и с усмешкой подошел к угольку, лежащему на соломе. Он едва мерцал красноватым светом. Парень наступил сапогом на обугленный кусочек дерева и вдавил его в землю.
Если отношения между Максом и Торфинном становились только хуже, то Таню девушки наконец-то сочли равной себе и приняли в компанию, теперь она целыми днями пропадала в ткацкой. Макс и Арни изготовили еще одну прялку. Веретена лежали заброшенными в углу, и борьба шла за место у прялки. Чтобы девушки не чувствовали себя обиженными, Таня предложила соревноваться: выбывает та, которая медленней заполнила катушку нитью, и ее место занимает следующая в очереди. В основном, соревновались между собой Таня и Брюнхильд, остальные девушки проигрывали им в скорости. Проигравшие оставались без работы и вынуждены были искать себе занятия: они или вышивали приданное, или латали прохудившуюся одежду, или помогали на кухне, – но только работа, связанная с парусом, приносила им радость.
Таня, ссучивая нить, наклонилась к Брюнхильд и шепотом спросила, чтобы никто не услышал:
– А что если чуть-чуть изменить ткацкий станок?
– Это как?
– Расширить его раза в два-три.
– Ткачиха не справится. Самая большая ширина – локоть. Ткацкие станки не делают больше, чем наши.
– А если на нем будут работать две девушки?
– Милая, ты о чем говоришь? – мать Торфинна поставила возле прялок корзину с вычесанной шерстью.
– Сейчас часть девушек не знает, чем заняться. Если мы увеличим ткацкий станок, то сможем вовлечь всех в работу, и к тому же будем делать больше полотна за то же самое время. Может, в начале зимы закончим парус.
Мать Торфинна повернулась и ладьей выплыла из ткацкой. Со двора донесся ее повелительный голос:
– Йорм, позови Арни!
Так в мастерской появились шесть новых широких станков.
Однажды, когда одни мужчины ковали в кузнице наконечники для стрел и секиры, другие – столярничали, из ткацкой доносилось женское пение, а челядь готовила еду, в заливе появилась лодка. Хёвдинг Бьярни с молотом в руках встал в проеме кузницы и смотрел на судно сквозь пелену дождя. Убедившись, что непрошеные гости направляются к пристани, Бьярни накинул плащ на плечи и пошел им навстречу. Следом за хозяином хутора на берег высыпали все домочадцы. Только Глеб остался равнодушным к появлению незнакомцев, продолжая рисовать легкие облака над Мидгардом.
При ближайшем рассмотрении лодка оказалась драккаром, полуобгоревшим, без мачты, со сломанной головой дракона на носу. На месте головы был закреплен щит внутренней стороной к берегу, но почему-то не обвязанный белой тканью, – признаком мирных намерений гостей. Гребцов было меньше, чем требовалось для управления ладьей такого размера. Они вразнобой поднимали
