основания. Но я начну с того, что не было включено в текст сонетов. Как и Ходасевич, Бродский видел фильм о Марии Стюарт, причем не тот трофейный фильм, о котором он упоминает в сонете, а тот, премьера которого состоялась в Лондоне 22 декабря 1971 года. Я имею в виду английский фильм режиссера Чарльза Джеротта под названием “Mary, Queens of Scots”. Начиная с июня 1972 года Бродский жил у Спендеров и мог слышать разговоры об этом фильме, которые вела английская поэтическая элита.
А. Штоль отказывается понять, почему Бродский называет шотландцев скотами «в начале первого сонета». Ведь кроме тривиального созвучия английского слова Scots и русского «скот» объяснения придумать нельзя.
Но Штоль, конечно же, не мог учесть того, как звучание фильма “Mary, Queens of Scots” воспринималось на слух Бродским в 1972 году, когда его знание языка было близким к нулевому. Но ссылки на этот фильм, как уже говорилось, в «Сонетах» нет. Есть отсылка к другому фильму, как мне представляется, фиктивная. Восьмилетним мальчиком, пишет Бродский, он видел трофейный фильм «Дорога на эшафот».
Но если бы восьмилетний Бродский видел этот трофейный фильм, то, вероятно, запомнил бы, что сцена восхождения шотландской королевы на эшафот в том фильме отсутствовала. Скорее всего, тут сработала ассоциация. Раз есть «дорога», должно было быть и восхождение, а значит, «топ-топ»: «Мари, я видел мальчиком, как Сара / Леандер шла, топ-топ на эшафот».[100]
Но и тут Бродского поджидал досадный подвох.
В немецком оригинале картина, созданная в 1940 году режиссером Карлом Фройлихом (Carl Froelich), называлась не «Дорога на эшафот», а «Сердце королевы» (“Das Herz der Koenigen”). Название «Дорога на эшафот» возникло как результат цензуры трофейных фильмов, в которых удалялись титры с именами режиссеров, операторов, актеров и т. д. и зачастую менялись названия.
О Заре Леандер, шведской певице, ставшей любимой актрисой Геббельса (в преломлении Бродского – Гитлера), поэту могло быть известно больше, чем о шотландской королеве. Это знание могло пригодиться для темы великой любви: «позвольте мне здесь вспомнить еще одну вещь, роднящую меня с Адольфом Гитлером: великую любовь моей юности по имени Зара Леандер. Я видел ее только раз, в “Дороге на эшафот”, шедшей тогда всего неделю, про Марию Стюарт. <…>. По моему убеждению, она была самой красивой женщиной, когда-либо появлявшейся на экране, и мои последующие вкусы и предпочтения, хотя сами по себе и вполне достойные, все же были лишь отклонениями от обозначенного ею идеала».[101]
Одним из этих «отклонений», повторяющих идеальную модель, является, конечно же, муза самого Бродского, «красавица» Марианна Басманова, о которой он вспоминает, стоя перед статуей шотландской королевы в Люксембургском саду:
«Красавица, которую я позже / Любил сильней, чем Босуэлла – ты, / с тобой имела общие черты / (Шепчу автоматически: “О, Боже”, / Их вспоминая) внешние. Мы тоже / счастливой не составили четы» (сонет 4).[102]
«Позже»
Мой перевод для английской версии таков: “Marie, a little boy I did behold / Zarah Leander walked “top-top” to the scaffold”. Бродский использовал ономатопею «топ-топ», описывающую первые шаги ребенка, который учится ходить.
Вот мой перевод для английской версии: “The beauty whom I later, beyond words, / Loved more than you loved Boswell, “Oh, Lord, / With you had common features. Mostly looks”, / I murmur. And what got us off the hook, / Like you, we didn’t find a shielded nook”.
