«Но правил он недолго. Слишком велики были его муки, слишком тяжкому подвергся он испытанию – и спустя три года он умер. А преемник его был тираном». В этом мире, несмотря на временное торжество добра, господствует зло.
В сказке «Соловей и роза» соловей своей удивительной песней и ценой своей гибели вызывает к жизни красную розу, за которую влюбленному студенту красавицей обещан танец на балу. Но жертва, принесенная соловьем ради настоящего чувства (а он всю жизнь воспевал любовь в песнях) оказывается напрасной. Искусство, по Уайльду, выше жизни, в нем есть жертвенность – тогда как в жизни торжествует пошлость.
Подобное неприятие мира с христианством не имеет ничего общего.
О. Уайльд – писатель-бунтарь, ему не нравится сложившийся в обществе порядок, он гневно обличает несправедливость мира («Молодой король», «Преданный друг» и другие сказки). Не устраивает писателя и позиция христианской Церкви: как ему кажется, она должна постоянно бороться с несправедливостью, изменить то, с чем был не согласен он. Отсюда – критика Церкви в сказках «Молодой король» и «Рыбак и его душа». В первой мы встречаемся с фразой: «Склонив голову, он молился, и священнослужители неслышно отошли от алтаря в своих неуклюжих ризах», – в этих словах противопоставление Божественной благодати и Церкви.
В сказке «Рыбак и его душа» герой, отрекшийся ради любви к морской деве от райского блаженства и отказавшийся от своей души, в конце, по сути дела, именуется святым, что признает и христианский священник (!). Любовь к красоте (в данном случае – неземной), готовность ради этого чувства всем пожертвовать, с точки зрения Уайльда, искупает все. Выглядит это в сказке довольно привлекательно, но вот сама природа этого чувства, те поступки, которые ради него совершает герой, представляются чрезвычайно сомнительными.
В сказке «День рождения инфанты» Уайльд ярко изображает силу зла.
История о том, как сердце безобразного карлика разорвалось от тоски и ужаса, – едва ли не самая талантливая сказка писателя. Уайльд с жутковатыми подробностями рассказывает, как минута высшего торжества юноши – участие в веселом празднике и любовь к юной инфанте, возникшая в его чистом сердце, – становится минутой страшного прозрения и унижения. Это происходит, когда он, впервые увидев свое изображение в зеркале, узнает о своем уродстве и понимает, что дети просто потешались над ним, а инфанта подарила ему розу ради шутки.
Сцена, когда над карликом, плачущим от горя, боли и стыда, смеется инфанта, – одна из самых страшных в произведении. Узнав же о том, что юноша мертв, она «нахмурилась, и ее прелестные губки, подобные розовым лепесткам, покривились в очаровательной презрительной гримаске.
– Впредь да не будет сердца у тех, кто приходит со мной играть!»
В этих сценах Уайльд не щадит своих читателей, он как будто смакует жуткие детали, желая, очевидно, произвести как можно более сильное впечатление
