Бонхоффера, убитого нацистами в концлагере:
– Он венчал папу с мамой, – заметил кузен, – тайно, в часовне на острове Пёль, – Лаура неловко сказала:
– Вы с Марией, наверное, венчались у православных? В СССР лютеране живут только в Прибалтике. Впрочем, еще есть баптисты, – она заметила блеск седины в каштановых волосах Генриха:
– Ему два года до тридцати, а он поседел, – Лаура присела к старому дубовому столу, – он потерял жену и ребенка, то есть, скорее всего, потерял, – Генрих покачал головой:
– Мы с Марией не венчались, – Лаура удивленно взглянула на него, – но наш брак заключен на небесах. Я верю, что мы скоро увидимся, – он поднялся:
– Извини, я сейчас, – хлопнула дверь ванной, Лаура поняла:
– Он не хочет плакать при мне. У него в ванной голо, – девушка мыла там руки, – только зубная паста со щеткой, бритва и кусок мыла, – она не знала, какой будет не увиденная ей спальня, но предполагала, что излишеств не найдется и там:
– У него нет машины, – в кране ванной зашумела вода, – он пьет дешевый кофе и ездит на метро, хотя тетя Марта более чем обеспечена, – Лауре нравился аскетизм кузена:
– Он настоящий христианин, – девушка закрыла глаза, – и, если он не венчался, – девушка оборвала себя:
– Не смей думать о таком, он женатый человек. Но Бог не соединял их с Марией, они всего лишь находились в связи, пусть у них и родился ребенок, – в окна квартирки била поднявшаяся метель. Лаура подавила наполнившую тело тоску:
– Это похоть, – поправила она себя, – один раз я за нее за нее поплатилась, Божье милосердие может меня оставить, – ей было все равно:
– Он лютеранин, но какая разница, – девушка встала, – Бог един для всех, а перед Богом он холост. Я не делаю ничего дурного, как сказал бы отец Себастьян, – священник никогда не касался ее неположенным образом:
– Он говорит, что смотреть разрешено, – Лаура незаметно передернулась, – он смотрит на меня и меня просит смотреть, пока он…, – девушку затошнило:
– Я должна все прекратить, – щеколда на двери ванной задвигалась, – но я не могу это сделать, у меня недостаточно душевных сил. Мне нужен пастырь, мне нужен человек, могущий оторвать меня от этого, – у Генриха действительно покраснели глаза:
– Прости, – он отвел взгляд от Лауры, – из меня плохой хозяин, я должен тебя развлекать…
Генрих вдохнул аромат фиалок. Кружевной воротник приоткрывал нежную шею со стальной цепочкой распятия. Ее щеки покраснели, девушка пробормотала:
– Не надо развлекать, – Лаура коснулась его руки, – наоборот, я хочу тебе помочь, хочу, чтобы тебе стало не так одиноко, Генрих, – он велел себе:
– Не смей! Ты держался все это время, не разменивайся на случайную связь, – ладонь горела, словно в огне, Лаура стояла рядом с ним. Темные волосы падали ей на плечи, она часто
