и остатки жара в теле, голова была на редкость ясная. Кажется, лекарство наконец-то начинает действовать, уничтожая бактерии в его крови… Только горло по-прежнему болело, в груди еще не развеялся душный холодок, колотье под ребрами стало лишь на самую каплю меньше, а из-за опухших желез было больно поворачивать шею. «Что там этот педиатр говорил про йод? Попробую-ка я сам там все себе помазать, вдруг и впрямь полегчает…», – сказал себе Райни. – «Вот еще, нечего Зигу лезть мне в рот».
Он попытался сесть в постели. Густая мокрота, наполнившая его больную грудь, стекла вниз, дышать стало несколько легче. Он откашлялся. Зиг вздохнул и только перевернулся на другой бок. «Вот так сиделка», – подумал Райни. – «Впрочем, он, верно, жутко устал… Сколько я уже болен? Сутки, двое? Нет, надо срочно выздоравливать, а ради этого я потерплю и самую тщательную обработку гланд, и уколы какие угодно – кстати, рука-то у Зига оказалась тяжелая, до сих пор побаливает то место, куда он воткнул иглу… А потом сбежать отсюда, пока они снова не пришли».
Райнхард и сам был рад списать появление черных теней, шепчущих ему на ухо разнообразные мерзости, на высокую температуру и расстроенное сознание. Если бы каким-то чутьем не понимал: они реальны. И ничего, что Кирхайс их не видит – тот просто не хочет их видеть. От этого они не становятся менее осязаемыми. А предводитель их всех – худой господин в черном плаще с костлявыми длинными пальцами, который способен оборачиваться и женщиной со злыми глазами – ничего не говорит, а только кладет свою руку на шею молодого человека, пережимая подушечками пальцев в сонную артерию, отчего сердце колотится, как бешеное, воздух кончается, и спазм сжимает гортань, и кажется, что приходит конец…
Его приходу всегда предшествовал озноб – словно кто-то проводил кубиком льда по позвоночнику. Райни не знал, как с ним бороться. Никакие удары, пинки, угрозы не отгоняли этого мрачного убийцу, обязавшегося закончить дело незадачливых наемников. Потому как он был не человек, а Райнхард с такими бороться не привык.
Райни и сейчас почувствовал, что незваный гость близко. Почти рядом. Пару часов назад, когда Кирхайс поил его, тот стоял за спиной друга, но подойти не осмелился, решив по какой-то своей прихоти оставить больного в покое. Нынче тот снова объявился рядом.
В голове у Райни всплыли латинские слова молитвы, когда-то прочитанной в одной из земных священных книг. Его влекло к этим книгам, а описываемые в них истории, верования и притчи, которые некоторые историки, особенно альянсовские, называли «сказками и мифами», казались неоспоримой истиной. Недавно в библиотеке Академии ему попалась увесистая книга в синей обложке, с серебристым тиснением. «Катехизис» – так она называлась. Автор не был указан – вместо него на обложке был изображен крест с причудливо переплетенным вензелем ICH. Книга показалась Райнхарду исчерпывающей и точной, как служебный устав – состояла
