а сам прислушивался да приглядывался. Тихо стало; во тьме лишь деревья шептались да река, отражая небо, едва заметно светилась. Залюбовался Рыцарь, да и не сразу заметил, как зажглись в чаще огоньки – глаза недобрые.
Воскликнул добрый молодец:
– Встаём, девицы! Враг близко!
2. Красный
Мастер выпал из арки. За его спиной части паззла, бывшего когда-то содержанием (сознания? души?) ссыпались во тьму. Мужчина встал на четвереньки; опираясь на арку, поднялся на ноги и прыгнул к пациенту. Снова – теперь в реальности – прижал пальцы к его шее, невольно вглядываясь в лицо.
Только что они все были для него одинаковыми. Одинаково бредовое – противоречивое, причудливое – содержание душ; одинаковые проблемы; одинаковое спасение. Лица сливались в одно.
Это лицо выделялось. Выделялось не широким носом, не щеками, не начавшими седеть волосами в бороде и усах.
Его не удалось спасти.
За его спиной что-то говорили и кричали. Мастер обернулся и посмотрел.
Матео, Игла и Закройщик заткнулись.
Мастер, отделяя слова паузами, произнёс:
– Что. Это. Нахуй. Было?
– Посторонний, – услужливо подсказал Матео.
– Я, …не сомневаюсь. Откуда он взялся?
Закройщик опустил глаза. Он был ещё совсем юным лаборантом, и, в общем-то, если остальные очень смутно представляли себе механизм работы портала, то он в лучших традициях современной молодёжи не представлял себе вообще ничего. Этот экземпляр, по крайней мере, обычно понимал, на какие кнопочки следует нажимать. Но сейчас Закройщик явно растерял последние крохи разума:
– А… Мастер… разве это странно, что там посторонний?
– Инструкцию читай, – огрызнулся Матео. – Может, тио, найдёшь для себя что-то новое. Слова «экспериментальное оборудование» тебе о чём-то говорят, нет?
– Ты, – сказал Закройщику Мастер. – Иди, обеги институт…
– Нуэстро, девять корпусов…
– Тогда только экспериментальный корпус. Хотя… дьявол! Я сам, – и, не слушая возражений, Мастер выскочил в коридор.
Он открывал комнаты и залы, но его встречала безмятежная пустота. Двери, дрожа, приближались – а затем резко убегали, и полутьма коридора заглатывала их. Где-то на стене высветилась трапеция: солнечная, почти летняя. Она растеклась по шершавой поверхности горячим золотом.
Лестница. Неровные ступени: одна смотрит вниз, другая – вверх, третья – щербатая, четвёртую – обкорнали, и если не знать, то можно упасть. Мастер преодолел пролёт несколькими точными прыжками.
Рывком распахнул дверь кафедры.
Там горели все лампы, несмотря на то, что закат глядел прямо в окна. Завкафедрой в окружении сменщиков Мастера радостно пили из чашек некую жидкость, по цвету напоминавшую чай.
– О, Мастер! Иди-и к на-ам! – замахала рукой одна из коллег.
– Кто-то из вас сегодня пользовался
