которые совсем не хотели работать. Придут на производство и заявляют: «Мы, батя, работать не будем». Ну что же, будете получать штрафной котел!
Разводят костер, садятся вокруг костра и в течение рабочего дня передвигаются от костра к костру. Досидятся до того, что им уже не хочется вставать и нести дрова для костра.
Придет начальство, вместе с ними посидит, покурит, расскажет несколько анекдотов и уйдет, а они продолжают сидеть…
Редки были случаи, чтобы их как отказников сажали в изолятор, если же и посадят, то на двое-трое суток…
На работу ходили под конвоем, конвой – один человек на 25 заключенных, и это в тайге…
Но вот пришло распоряжение: с 1 декабря 1942 г. на работу будем ходить без конвоя, работать будем в зоне оцепления.
Первого декабря вышли к воротам, конвоя нет, дежурный по вахте нас пропустил в ворота, записав на дощечке каждую бригаду, и с тем мы вышли.
Пришли на участок работ, расставили работяг так, чтобы сосед соседу не мешал и при лесоповале не мог один другого зацепить хлыстом.
А то, бывало, станешь расставлять бригады: стараешься расставить так, чтобы один другому не мешал, а конвой старается сократить фронт работы, чтобы хорошо было видно всех работающих, и идет спор между конвоем и десятником работ. Частенько бывали случаи, когда на этот спор вызывалась администрация л/п и дежурный надзиратель.
За ранение или смертный исход конвой ответственности не нес, за это отвечал руководитель работ.
Утром я расставил все бригады, пошел в другой квартал, там работала хозобслуга, надо было принять заготовленный лесоматериал.
Давненько я так свободно не ходил по лесу, последний раз – 24 апреля 1941 года.
Идешь по лесу как свободный гражданин, дышится легко и свободно, за спиной нет конвоя с винтовкой. Никто не кричит тебе в спину: «Голову выше, не наклоняться! Шаг влево, шаг вправо, стреляю без предупреждения!»
Тут чувствовалось, что из себя представляет хотя бы относительная свобода. За 14-летнее пребывание в лагере это была моя первая и последняя свобода…
Иду лесом, кругом тишина, только где-то вдали раздается эхо от падения леса. Это валят лес бригады заключенных.
Но вот где-то поблизости слышен звук, что кто-то будто бы обламывает на дереве сухие сучки и веточки. Я заинтересовался и думаю: кто это может быть?
Вскинул глаза вверх и увидел маленького зверька с пушистым хвостиком, перепрыгивающего вверх и вниз с ветки на ветку, с сучка на сучок. Это была маленькая белочка, которая своей резвостью как будто приветствовала меня…
Вот, мол, смотри, несчастный человек, как я, маленький зверок, пользуюсь свободой, а ты, именующий себя «царь природы», заперт в неволе…
Тебе дали относительную свободу, и ты этому несказанно рад…
Да, действительно я был несказанно рад.
Я часа полтора стоял, прислонясь к елке, и любовался игрой
