тут же воззвал к полиции. Но что могла сделать эта достойная организация? Из канцелярии самого градоначальника ежедневно справлялись о ходе расследования, но в руки полиции попали только мелкие клерки. Чаще всего ими оказывались нанятые за хорошие деньги бездомные и бродяги. Подставных «банковских служащих», как выяснилось, отмывали, учили грамотно говорить и платили за работу вперед. Увы, иногда случалось и так, что эти наемные труженики были выходцами из весьма родовитых, но разорившихся семей. Судьба может шутить с человеком чрезвычайно злые шутки. Однако речь шла не о судьбе, а о том, что свою работу эти господа делали безукоризненно. И по сути у полиции не могло быть к ним никаких претензий.
Баронесса Ольга спокойно следила за перипетиями расследования из загородного поместья фон Штейнов. Когда же шум стал стихать, а газеты перестали отделываться даже стыдливыми строками о том, что «следствие на верном пути», Ольга смяла газету и бросила ее в угол. На лице ее играла довольная улыбка.
– Да, господин Мишиц. Ваша придумка была чудо как хороша. Но моя, поди, поинтересней оказалась…
Ольга позвонила в колокольчик, и на пороге появилась Поленька Цабель – расторопная и умненькая падчерица ее первого мужа. Как бы ни складывались отношения Ольги с супругом, Поленьку она привечала и любила именно за то, что девушка предпочитала жить собственным рассудком, хотя нельзя сказать, что не на папенькины средства. Когда Ольга поняла, что брак себя изжил, от мужа она избавилась, а вот Поленьку приветила.
О, нет, не подумайте ничего дурного. Цабель по сию пору пребывал на этом свете: профессор консерватории – не столь рискованная судьба, чтобы расстаться с жизнью в шестьдесят с небольшим. Даже будучи женатым на такой своеобразной даме, как его вторая супруга. Конечно, нынче Цабель был практически нищ, но – жив. И этого, с точки зрения Ольги, было вполне достаточно. Скажем по чести, угрызений совести она не испытывала. Вообще говоря, угрызения эти были ей мало знакомы.
Итак, на пороге появилась Поленька, обожавшая свою мачеху. Конечно, Ольга никакой мачехой ей не была, однако девушка называла ее именно так. С некоторых пор Поля исполняла при баронессе обязанности секретаря. Шустрая, ничего не забывающая, исполнительная, но при этом отнюдь не дурочка – уже хотя бы потому, что обладала идеально спокойным характером и предпочитала без крайней необходимости рот не открывать.
– Поленька, дружочек, прикажи подать еще кофе, да побольше. Стылый сегодня день, все никак на весну не повернет… И садись, полакомись пирожными.
Поля поняла, что предстоит серьезный разговор. Не задумала ли баронесса очередную «проказу»?
– Сию минуту, душенька мачеха, – кивнула девушка.
Ольге очень нравилось, когда Поля так ее называла, – было в этом и достаточно хитрости, и достаточно уважения. В том, разумеется виде, который предпочитала сама баронесса.
Через
