особо отметить и то обстоятельство, что во всех государствах Евросоюза приняты были и внесены соответствующие необходимые изменения в национальное законодательство, дающие возможность прямого применения и возможных приоритетов «права сообщества» в этих государствах.
Обязательная сила решений (правил, резолюций) международных (межправительственных) организаций и международных судов опосредована; она зиждется на нормах соответствующих международных (учредительных) договоров. Это относится и к упомянутым приоритетам права ЕС. Коренное отличие таких решений в том, что они могут применяться и действовать в отношении и государств, выступающих (голосующих) против принятия соответствующих решений. Их согласие, по сути, на ограничение своего суверенитета относительно действия таких решений выражено в их заведомом согласии с соответствующими условиями (учредительных) договоров.
1. Классическая теория общемирового, парамаунтно-верховенствующего, иерархического монизма (по Г. Кельзену) на сегодня практически не оправдала себя и уступает место монизму, квалифицируемому нами в качестве «локального», «парцеллярного». Это выражается в распространенной практике отдельных государств, в том числе и России, включения в свои правовые системы международного права с определением его включаемого состава и правового значения в этих системах.
2. Международно-правовая часть в рамках локально-монистической национальной правовой системы неизбежно сохраняет свою автономность (самостоятельность), что столь же неизбежно предопределяет и сохранение локального дуализма во взаимоотношениях внутринациональной и международно-правовой частей общей национальной системы, включая и возможные правовые коллизии между этими частями.
3. По существу, образование локальной монистической системы в рамках правовой системы отдельного государства не отменяет и не изменяет традиционного правоприменения международного права. Но выдвижение такой систематики имеет принципиальное политическое и идеологическое значение демонстрации отношения государства к потенциальному построению прогнозировавшейся единой, глобальной, монистической правовой системы.
4. В концептуальном плане повсеместная практика локального «мультимонизма», по пути которого, однако, пошли пока еще отнюдь не все государства, означала бы полный крах концепции общемирового «классического» монизма. 5. Актуальное состояние общемирового правового пространства, т. е. множественность и многообразие суверенных национальных правовых систем, есть все основания квалифицировать как правовой полиморфизм.
1.3. Формирование основ толкования договорного права
«Правдивость больше всего приличествует истории: риторике присуща сила выражения, поэзии – мифотворчество, истории же – истина»
